Новое, но уже довольно широко известно кафе. Местечко недорогое, но готовят там изумительно, обслуживание хорошее. Именно поэтому там нелегко найти свободное место.

<--- Городской парк
Промаявшись на холоде довольно продолжительное количество времени, Анабель решила зайти в свою любимую кофейню. Но для того, чтобы туда попасть стоило долго бродить по переулочкам жилого района. Точно воспроизводя маршрут, девушка петляла по улицам, проклиная снег, лежащий под ногами. Этот белый ковер прикрывал тонкий слой льда, которым была покрыта земля. Забыв про меры осторожности, Кеннеди понеслась чуть быстрее и, подскользнувшись, упала в сугроб. Холода Белла не ощутила, зато неприятное ощущение мокрой одежды... Жуткая тема. Наконец, заветное местечко было обнаружено. Толкнув тяжелую дверь, Ани оказалась в таком знакомом и уютном месте, где коротала долгие зимние вечера. Запах сирени, стоявший в помещении, только усилил ностальгию. Девушка прошла вглубь кафе, высматривая себе местечко. Как назло, все было забито флиртующими парочками. Скорчив презрительную гримасу, Кеннеди хотела было уйти, но тут увидела свободный столик в самой дальней части зала. Пробираясь сквозь столы, Беллы стряхивала снег с волос, который остался на локонах после полета в сугроб. Наконец, столик был занят Анабеллой. Девушка достала блокнот и карандаш и стала ждать официантку. Чтобы не тратить время зря, Ани занялась своим любимым делом - рисованием. А так как рисунки обладали прикольным свойством оживать, через пару минут по залу летало несколько настоящих бабочек, только вот они были черно-белыми. Оживлять рисунки с цветами Анабель еще не научилась.

<--- многоэтажкэ^^
Уолт шёл по улице просто куда глаза глядели и увидел дверь ведущую,как решил такизава, в тёплое и уютное место. Открыв дверь и обнаружив там кафешку, Уолт решил заскочить туда . Внутри всё было расставлено довольно уютно а количество посетителей просто зашкаливало. Ну по крайней мере бегло осмотрев зал, такизава так и не нашёл свободного столика.Кстати о столиках - было их довольно много ,причём от двухместных до тех, за которыми могли с комфортом разместиться 6 человек. Как понял уолт - это было место на все случаи жизни. Парень подошёл к официанту- русому молодому человеку немного ниже него и примерно его возраста и узнал то относительно свободен только столик на 4ёх человек, стоящий в глубине зала. Уолт направился к задней стене зала и как раз вышел к тому самому столу. За ним уже сидела девушка- на вид лет восемнадцати, с бледной кожей и судя по одежде, принадлежащая к субкультуре - может эмо а может к кому то ещё. Уолту было ровным счётом наплевать к какой культуре, субкультуре, национальности и всему остальному принадлежал человек. Ну до тех пор, пока этот человек вёл себя адекватно и не пытался например ни с того ни с сего начат орать, бесится, психовать, драться и делать что то чересчур странное. Поэтому он спокойно подошёл, отодвинул стул , но на всякий случай решил спросить.
-Извиняюсь...тут место не занято?
А сам в то время бросил взгляд на блокнот. Уолт рисовать не умел, но не сожалел по этому поводу всё равно рисование - не его стезя. Это он знал точно.

Пока бабочки порхали по кофейне, Анабелла создавала новый рисунок. На это раз розу. Пока на листке были наброски, цветок сохранял свойства рисунка. Но как только Белла нанесла последний штрих, рисунок таинственным образом стал выпуклым, и через пару секунд на столе перед девушкой лежала настоящая черная роза. От цветка шел сладкий аромат, который просто одурманивал.
-Извиняюсь...тут место не занято? - голос заставил девушку вздрогнуть и выронить карандаш. Кеннеди совершенно не ожидала, что к ней присоединится кто-то, ведь не зря она выбрала столик в самом укромном местечке. Ани подняла глаза и увидела парня. Высокий юноша среднего телосложения с бледной кожей. Черные волосы незнакомца спускались до плеч. Анабель посмотрела на молодого человека и произнесла:
- Тут в какой-то мере свободно. Я никого не жду, так что вы можете присесть, - девушка нагнулась и подняла карандаш. В этот момент подошел официант и спросил, что гости будут заказывать. Ани посмотрела на неожиданного спутника и заказала две чашки каппучино. Когда официант ушел, Белла произнела:
- Меня зовут Анабелла Кеннеди, можно просто Ани или Белла.

- Тут в какой-то мере свободно. Я никого не жду, так что вы можете присесть услышал Уолт ответ и присел на стул, откинувшись на него так то волосы спадали вниз с другой стороны спинки стула а взгляд Уолта секунду был направлен в потолок, где летали быбочки. Вроде бы странная картина- бабочки в кафе,да ещё и чёрные как смоль, но уолт не придал большого значения этой странности.Тут подошёл официант, тем самым заставив Уолт повернуть на него голову,дабы получше рассмотреть данного представителя работяг.
Когда девушка заказала 2 капучино, такизава не стал противиться, ведь он пил из напитков что то кроме кофе и воды уже очень давно.
- Меня зовут Анабелла Кеннеди, можно просто Ани или Белла.
Голос Ани дошёл до ушей юноши и тот улыбнулся.
-А я Уолтер..или просто Уолт ответил он с улыбкой . Тянуло Уолта к людям в некотором смысле странным и непонятным его восприятию. Почему? Он сам этого не знал, но тянулся и ничего с этим поделать не мог, хотя он просто не хотел сопротивляться порывам(а скорее просто было лень).На глаза юноше попался цветок, тоже черный прямо как бабочки,парящие под потолком на своих тонких крыльях.
-Необычный цветок Уолт протянул руку к предмету, что его заинтересовал. Впрочем уолт сомневался что данный цветок осязаем, ведь слишком необычным был тот.

Парень сел на стул и откинулся на спинку. Волосы сразу разметались по спине, а взгляд бы направлен вверх. Ани стало интересно, что же увидел юноша такого необычного, а когда подняла голову, увидела свои рисунки, которые порхали по кафе, создавая впечатление, что это голограмма. Белла смутилась. Надо же, она ведь совсем забыла, что вокруг нее летают черные мотыльки, что было уже само по себе странно. Ну как вы отреагировали, увидев черную бабочку в кафе, которая к тому же послушно порхала рядом. Кеннеди протянула руку и одно из насекомых уселось ей на тыльную сторону ладони. Анабелла провела по крылышкам своего творения, ощутив подушечками пальцев приятную бархатную "ткань", из которой состояли крылья.
-А я Уолтер..или просто Уолт, - сказал незнакомец, отвечая на не заданый вопрос Анабель. Ани посмотрела на нового знакомого и улыбнулась. Тут гость перевел взгляд с бабочек на цветок и произнес:
-Необычный цветок - когда же парень протянул руку к розе, Белла пожалела, что вообще умеет рисовать. Ну и как, скажите, объяснить, почему нарисованный цветок сейчас благоухает на столе?
- Ну, да, согласна... Любишь цветы? - ответила Кеннеди после нескольких секунд раздумья. Но ответа дожидаться не стала. Все кафе было забито флиртующими парочками, что вызывало у девушки приступ тошноты. Белла встала из-за стола и написав на салфетке номер телефона, направилась к выходу.- Я оставила тебе свой номер, если захочешь - позвони. Всегда буду рада тебя видеть. И еще... - Ани остановилась у входа, поправляя волосы. - Прости, что ухожу. Ненавижу когда рядом кто-то проявляет чувства любви.
Кеннеди откинула локоны назад и вышла из кафе, оставив на столе салфетку и черную розу...
---> Переулки.

----> Дворы.

Место, куда «приволокла» ее Рена, была, мягко скажем, немного странным. То есть в каком смысле странным - возможно, ничего странного в нем и не было, но Рафаэлле оно сразу же не понравилось. Во-первых, этот яркий неоновый свет, который очень сильно резал глаза, во-вторых, сама обстановка – народу было море, и, конечно же, это вызывало монотонное жужжание, изредка прерывающееся хлопаньем дверей и скрипом отодвигающихся стульев. Но выбора у нее не было – ведь она сама попросила отвести ее в кафе поблизости... да и единственный, но немаловажный плюс состоял в том, что тут, не в пример улице, было тепло.
«Остается надеяться, что тут хотя бы нормальное обслуживание, да и готовят прилично... Хотя, при таком скоплении народа, мне думается, что можно быть в этом уверенной»
Тем временем ее знакомая наконец выпустила руку Эллы, которую сжимала всю дорогу. Зачем? Почему? Рафаэлла не была психологом, но за свою, пока еще такую короткую жизнь научилась воспринимать самые тонкие оттенки чувств и эмоций. Может, дело в наследственности – ее мама была такой же, сочувствующей, понимающей; или в отце, с которым она прожила столько лет и которого понимала без слов, каждый раз стараясь порадовать или угодить... Тем не менее, она чувствовала сейчас, каждой клеточкой тела своего чувствовала, как больно, как холодно и одиноко ее новоявленной знакомой.
«Ее что-то сильно тревожит... очень сильно. Бледная, измученная... надо бы, наверное, ее получше расспросить. Только вот имею ли я на это право?..»
Размышления прервал мелодичный голос Рены, которая уже нашла свободное местечко и пошла в его направлении. Рафаэлла, еще раздумывая, чуть замешкалась, а потому столкнулась с официантом.
- Девушка, пожалуйста, будьте осторожнее! – недовольно проголосил он, чудом не уронив поднос с пирожными.
Рафаэлле хотелось ответить ему в том же тоне, - в конце концов, она посетитель, и столкнулась с официантом случайно, а потому ни в чем не была виноватой, - но сейчас она торопилась вслед за Реной, потому что, потеряй она ее, рыскать в кафе в поисках голубоглазой блондинки было бы потенциально проблематично. А потому, наклонив голову и насмешливо посмотрев на нерадивого официанта, она промолвила, с нотками высокомерия и надменности, но, несомненно, без раздражения:
- Какие, однако, бывают неуравновешенные люди... и нерадивые работники. Что ж, понимаю, весь день на нервах. Для вашего же успокоения скажу – извините. Надеюсь, это удовлетворит ваше уязвленное самолюбие.
Обойдя оторопевшего работника, не понявшего до конца, что именно это было – оскорбление или извинения, - Элла направилась к столику, за которым уже обосновалась ее знакомая, и села. Выглядела Рена уставшей, ужасно уставшей; щеки ввалились, глаза лихорадочно блестели, на лбу выступили капельки пота. Дышала она тяжело, хрипло...
«Может, ее не в кафе надо было, а в больницу?.. Да, странно, как-то все это слишком странно... Еще и это загадочное «Ор...»... Может, правильно было бы спросить в лицо, работает ли она в Ордене? И если она ничего о нем не знает, сказать, что это просто... э... лавка детских игрушек или, к примеру, продуктовый магазин... Это не должно выглядеть подозрительным, и не будет раскрывать организацию. Хотя, может быть, получится так, что она попытается меня когда-нибудь найти... И наткнется на наш, настоящий Орден... Нет, надо подумать, что же делать»
- Здесь тепло, так что теперь можно исключить возможность превращения в ледышки, можно даже поговорить спокойно, а то мы так толком и не познакомились, - сделала попытку хоть как-то прервать молчание блондинка. Легкая улыбка тронула ее губы, лицо на миг озарилось... Да, она была симпатичной, да ко всему прочему и не глупой. А вот лет ей было на вид даже меньше, нежели самой Элле.
Но долго молчать невежливо, а потому Элла тоже попыталась поддержать разговор и вызвать ее знакомую на откровенную беседу:
- Да, да, конечно... Ну, я думаю, мы еще успеем познакомиться поближе. Для начала я хотела бы поинтересоваться, чего бы ты... – произнесла девушка, но, вспомнив, что они все еще общаются на «Вы», исправилась, - чего бы Вы хотели. Лучше всего было бы взять кофе, так как Вы выглядите измотанной и уставшей, а кофе придаст сил; но, насколько я знаю, англичане не жалуют кофе, предпочитая ему чай, а Вы, возможно, больше любите даже не черный, а зеленый или белый. И – да, скажите, как вы относитесь к сладкому - должна же я знать, что именно заказывать.
Закончив свой монолог, Элла наконец сняла пальто и повесила его на свободный стул. Поправив взлохмаченные волосы, на которых уже успели растаять снежинки, она приготовилась слушать, что же ответит ей та, из-за которой они и оказались в столь... примечательном месте.

А за окном тихо падал снег. Тысячи маленьких белоснежных комочков спускались с серого неба, медленно, величественно. Улица за стеклом казалась мертвой, неживой, игрушечной... настоящим казался лишь этот жужжащий мир, со звоном посуды, негромкими окриками официантов и колокольчиком над дверью, звенящим каждую минуту. Звон был странно мелодичным, таким знакомым, с детства знакомым и близким, старым... в родном городке Эллы такие колокольчики были и в каждом захудалом кафе, и в каждом дорогом и изысканном ресторане – люди там соблюдали традиции. Да и... почему-то такие колокольчики над дверьми трактиров и магазинов издавна представлялись Элле чем-то сказочным, необъяснимым, старинным, чем-то волшебным. Раздастся звон – и улетучатся все печали, исчезнет горе, заживут раны. Добрый и усталый путник обязательно найдет себе приют, злые чары рассеются, воссияет солнце... Нет, Рафаэлла давно поняла, что все это неправда – еще тогда, со смерти мамы, когда она каждую ночь загадывала одно и тоже неисполнимое желание. Еще тогда, на Рождество, когда она, одна, стояла перед изображением Христа и плакала, заламывая руки и горячо молясь... Еще тогда.
Но она не отчаивалась. Теплые и искренние воспоминания оставили след в бьющемся, в таком человеческом сердце девочки; добрые книги, вера в Бога, чистая, честная, непорочная, сделали ее наивной и доверчивой, такой, что даже этот суровый климат, антрацитовое небо и холодные люди не смогли ничего изменить. Да, она была вспыльчивой, темпераментной, строго разделяла всех людей на врагов и на друзей, страстно ненавидела и также страстно любила. А главное – не боялась скрывать своих чувств.
Вот и сейчас она почему-то проникнулась симпатией к этой незнакомке, шквальным, свежим, безумным ветром ворвавшейся в ее жизнь. И ей было все равно, что та натворила, ей было все равно, чем она жила до встречи с ней – уже давши себе мысленно слово, что будет помогать девушке, Рафаэлла и не думала отступать.
Ответ Рены – так, вроде бы, ее звали, - был ожидаем.
- Ну~, - протянула она, с видом человека, крайне стесненного данными обстоятельствами, - я не знаю, честно. Никогда не была привередой, но все же, чаю отдавала большее предпочтение, но обычному, черному. К сладкому отношусь более, чем хорошо.
Ответ – а, точнее, первая его часть, - не особо порадовал Рафаэллу, но навязывать свои вкусы она просто не имела права... хоть и очень хотелось. А потому, улыбнувшись, она ответила:
- Хм, ну что ж. Я ждала этого... Значит, Вам... – но, вспомнив о проигнорированной ранее просьбе, вновь исправилась, - прости, тебе, я закажу чай. А сладкое... закажем всего, и побольше! – и, подмигнув, девушка подозвала официанта – благо, не того, который отчитал ее.
- Что будете заказывать, мисс? – протянул он, внимательно оглядывая девушек. Рафаэлла, быстро просмотрев меню, протянула:
- Так, нам, пожалуй, чашечку кофе эспрессо, и чашечку черного чая. А из пирожных... Хм, пожалуй, тирамису, палатшинкен, пирожные с заварным кремом, песочные пирожные... В общем, несите все самое вкусное, что у вас есть. Так, пока, пожалуй, все, - и, еще раз улыбнувшись, девушка повернулась к блондинке, и уже серьезно посмотрела на нее.
- Нам осталось подождать заказ. Да, я, впрочем, не большая сладкоежка... но в день знакомства грех не отпраздновать! Тем более, что разговор нам предстоит долгий.
Произнеся все это, девушка на секунду отвернулась, и, порывшись в сумке, стоявшей на свободном стуле, извлекла мобильный и отключила его, дабы несвоевременный звонок не отвлек от решения каких-либо важных вопросов. Отложив телефон в сторону и попутно отметив, что до работы осталось немногим больше полутора часа, девушка вновь посмотрела на Рену.
- Я действительно еще ребенок, - раздались вдруг тихие, немного странные слова. Чего-чего, но этого-то Рафаэлла никак не ждала услышать... Тем временем блондинка так забавно и в то же время смущенно посмотрела на девушку, что та не выдержала, и, схватив Рену за руку, рассмеялась:
- А я по твоему кто? Не ребенок, нет? Мы все, эти, как его... ребенки, и ведь это-то на самом деле и прекрасно! Разве нет?.. – и, погладив руку девушки, Рафаэлла, наконец, перешла к тому, к чему пыталась перейти с первого мгновения их встречи.
- Ну, а теперь, я думаю, пришло время наконец поведать мне, кто ты такая... и откуда, милая моя, взялась. А еще почему ты выглядишь так, будто уже с неделю прячешься по переулкам от маньяка, или убила кого-то. И какая помощь тебе нужна, чтобы найти того, кого ты ищешь, и почему ты так уверенна в том, что я не смогу тебе помочь. Да, у меня много, очень много вопросов... и, я прошу, не отказывай мне в удовольствии услышать на них ответ.
Подперев рукой голову и ожидая ответа, Элла, уже совершенно серьезная, прямо-таки уставилась на Рену.
«Надеюсь у нее хватит ума не отлынивать от ответа. Я-то ведь все равно не отстану...»

Это кафе начинало нравиться Рене все больше и больше. Может, оно и вычурно, может, здесь много людей, но оно было по-своему уютным, что казалось сейчас очень важным. Главное, что не хотелось сбежать отсюда сразу после того, как вошел. Приятная обстановка, не менее приятная компания. Наверное, сейчас Рене больше ничего не было нужно. Хотелось немного больше разузнать о своей новой знакомой, понять кто она такая, чем живет… Ведь оставаться в неведении тоже не хотелось, особенно такой любопытной девушке, как Рена. Она хотела задать столько вопросов Раффаэлле, но что-то ее останавливало, может, Фэлли показалась ей не такой как все люди, но общение с ней давалось легко, по крайней мере, на данном этапе знакомства. Что же будет дальше – не известно.
Сквозь застекленную дверь можно было разглядеть то, что на улице потемнело еще больше. Сколько было времени, Нобучиро не знала, да и не задумывалась об этом вообще. Уличные фонари уже горели так, как и должны были: ярко, излучая какое-то неведомое, неощутимое тепло. Смотреть на них было одно удовольствие. Особенно радовали глаз хрупкие снежинки, которые переливались под влиянием искусственного света и опускались на заснеженные тротуары. Было забавно наблюдать за тем, как в помещение входят новые посетители, стряхивая с волос и одежды снежинки, большинство из которых таяло даже не достигая пола, самые везучие падали в небольшую лужицу, которая успела образоваться у входа. Они тоже таяли, исчезали… Было немного обидно за то, что их жизнь так коротка. Люди, которые приходили в кафетерий были разные, у каждого было свое настроение. Один счастливо улыбались, другие, кажется, были озабочены чем-то своим… У всех своя жизнь, в нее не стоит лезть, правда же?
Рена молча смотрела осматривала всех вошедших, пытаясь утолить свое любопытство, что, стоит заметить, получалось очень даже плохо. Неожиданно, девушку отвлек уже знакомый голос. Как оказалось, пробыла в такой задумчивости блондинка не так долго, как ей показалось.
- Хм, ну что ж. Я ждала этого... Значит, Вам...
Нобучиро резко повернулась и посмотрела на Фэлли. Она снова назвала ее на «вы», просьба снова проигнорирована. Может, не специально, но все же, - прости, тебе, я закажу чай. А сладкое... закажем всего, и побольше! Раффаэлла словно поняла свою ошибку и тут же исправила ее. Рена слабо улыбнулась и кивнула в знак согласия, все равно протестовать было поздно. Официант появился как-то слишком неожиданно. Дежурная фраза, наигранная вежливость, как это все знакомо. Подобными методами сама Рена пользовалась не один раз, они даже часто входили в привычку. Подперев подбородок рукой, Нобучиро продолжила смотреть в сторону выхода. До ее ушей доносились названия каких-то сладостей, девушка не прислушивалась.-… несите все самое вкусное, что у вас есть. Так, пока, пожалуй, все, - закончила свой диалог с официантом новая знакомая. Рена медленно опустила руку на стол и удивленно уставилась на девушку.
- А она любит поесть, хотя по ней и не скажешь, вроде бы толстой, даже плотной назвать нельзя, - подумала она, удивленно хлопая ресницами. - Нам осталось подождать заказ. Да, я, впрочем, не большая сладкоежка... но в день знакомства грех не отпраздновать! Тем более, что разговор нам предстоит долгий. Это, кажется, было объяснение всех прошлых действий. Облегченно вздохнув, Нобучиро улыбнулась. – Значит, это не систематически, - на лице появилась улыбка, которая была уже более уверенной, чем раньше.
Только Рена до сих пор чувствовала себя неловко за ту случайно брошенную, нелепую фразу. Выглядело это довольно глупо, поэтому Нобучиро переживала за сказанное, но в то же время эта ситуация показалась ей забавной. Правда, ситуация повернулась совсем в иную сторону. Раффаэлла неожиданно схватила девушку за руку и засмеялась.
- А я по твоему кто? Не ребенок, нет? Мы все, эти, как его... ребенки, и ведь это-то на самом деле и прекрасно! Разве нет?.. Был ли в этих словах какой-то глубокий смысл? Да нет, вряд ли, но Рена не смогла сдержать улыбки. Почему-то сейчас Фэлли показалась ей еще более милой, чем за все время их знакомства. – Ребенки? – рассмеявшись, переспросила девушка. – Может и прекрасно, а может и нет, не могу сказать точно, - задумчиво протянула она.
- Ну, а теперь, я думаю, пришло время наконец поведать мне, кто ты такая... и откуда, милая моя, взялась. Рена знала, что этот момент когда-нибудь настанет, от него невозможно было уйти, никак. В какой-то степени, Нобучиро даже ждала, пока Раффаэлла завяжет этот разговор. Ведь глупо оттягивать неизбежное. - А еще почему ты выглядишь так, будто уже с неделю прячешься по переулкам от маньяка, или убила кого-то. – Убила, убила… Убила ли я?.. Убила… Да… убила, - Рена чувствовала, как начинает дрожать. Страх перед тем, что она натворила, еще не развеялся, он лишь усилился, стал еще более невыносимым. Сжав руку, которую держала Раффаэлла, Нобучиро на мгновение потупила взгляд, но затем словно стала увереннее, она даже смогла заглянуть в глаза новой знакомой. - И какая помощь тебе нужна, чтобы найти того, кого ты ищешь, и почему ты так уверенна в том, что я не смогу тебе помочь. Да, у меня много, очень много вопросов... и, я прошу, не отказывай мне в удовольствии услышать на них ответ.
И Фэлли выжидающе начала сверлить взглядом блондинку, от чего та слегка смутилась. Кажется, уходить от ответа не было смысла, это было видно по глазам девушки. – Эта особа всегда добивается своего, непременно. Хорошее качество, думаю… - на секунду Рена замерла, до этого момента она не обращала на то ощущение, которое навязчиво проникало в сознание. Сила, которая была дарована этой девушке. Она тоже есть. - Неужели она тоже из тех людей, над кем Джастин провел свой эксперимент? Или же? Но у нее интересные способности… Позволить забыть… Может, для меня бы это стало сейчас спасением, хотя бы на время. Ненадолго, хочу… - мотнув головой, Нобучиро отбросила все ненужные мысли в сторону и посмотрела на Раффаэллу.
- Прости, что-то я задумалась. Рассказать о себе?.. Ну, для начала объясню причину своего «отличного» состояния. Просто у меня не было возможности выспаться уже около двух суток, но это ничего, скоро я вернусь домой и отосплюсь. Уверена, что просплю как минимум двадцать четыре часа, - слегка наигранно рассмеявшись, выпалила Рена. – А так, как я уже сказала, меня зовут Рена, Рена Нобучиро, сейчас живу у своего знакомого, поскольку дом, где я раньше жила, был уничтожен пожаром. Но это было давно, я как-то даже свыклась с этой мыслью. Кого я ищу?.. Ты не знакома с Лео Синклером? Я не знаю куда он поехал, но его забрали некие… - Рена на мгновение задумалась, пытаясь в памяти воспроизвести тот момент, когда девушка из Ордена назвала имена. – Некие Клэр Беннет и Себастьян Бэкер. Но Лондон не такой маленький город, всех знать невозможно, ведь так? Если что еще интересует, то ты задавай конкретные вопросы, я не очень люблю о себе рассказывать, но очень люблю слушать, поэтому с удовольствием бы узнала побольше о своей новой знакомой, Раффаэлла.
Колокольчик еще раз весело звякнул, оповещая работников о новом посетителе. Рена даже не обратила особого внимания на только что вошедших людей, сейчас ей было гораздо интереснее общество Фэлли и осмысление ее способностей, которые так сильно привлекли Рену.

Рафаэлла всю жизнь была нетерпеливой.
Нет, не так - слово «терпение» не было знакомо ей вообще. Там, в столь любимой Италии, любимой до фанатизма, в доме с заботливой матерью и кучей расторопных слуг ей ни в чем не отказывали, практически ничего не запрещали и выполняли все ее прихоти в мгновение ока. Девочка, верно, была в то время бессердечной... Будила мать во время полуденной фиесты только для того, чтобы показать свой рисунок, бегала по дому со своими уличными друзьями, визжа и улюлюкая, совершенно забывая о том, что у отца важная работа и его нельзя отвлекать... А сколько забот она приносила своим слугам! Разбивала мячами окна, играя с друзьями на безупречно подстриженной лужайке, опрокидывала тарелки себе на платье, била вазы, пролетая мимо столиков, на которых они стояли, как реактивный самолет... Нет, мама, бывало, отчитывала девочку, и чувство стыда не позволяло ей также вести себя в течении пары часов, но потом оно, что, впрочем, свойственно беззаботной детской памяти, исчезало бесследно, и девочка продолжала проказничать.
Нечего и говорить о том, что любое, пусть даже самое безумное требование «синьорины Рафаэллы» исполнялось сиюминутно, и не терпело отлагательств, потому что в ином случае девочка либо устраивала истерики, либо бойкот. А то и вообще уходила из дома, скитаясь по окрестностям городка и ничуть не заботясь о том, что дома, наверное, все уже с ума сходят, и особенно, конечно же, ее мама.
Потом приходило чувство раскаяния, жгучее, сильное, идущее с самой глубины сердца. Были и извинения, и слезы, детские, искренние слезы, вера в «вечный мир» и то, что отныне она исправится.
А на следующий день повторялось то же самое.
Потом, оказавшись в Англии и отправившись на обучение, ей приходилось терпеть, смиряться с правилами, столь ненавистными, противными, неприемлемыми. Из-за своего характера и, возможно, темперамента, девочку часто наказывали, оставляя после уроков на несколько часов в классной комнате. На тот случай у Эллы всегда была с собой какая-нибудь интересная книга, которая позволяла ей погрузится в мир иллюзий... Но порой получалась так, что с ней оставался учитель, и она попросту должна была сидеть в классе за столь неудобной партой, смотреть в серо-коричневую полированную поверхность стола и «размышлять над своим поведением».
Но нетерпение и непримиримость были неискореняемы, и даже сейчас девушка зачастую их проявляла. Вот и в данный момент она, прямо-таки «пожирая» глазами незнакомку и комкая в руках салфетку, ждала ответ.
«Ну, скорее. Скорее же! Быстрее, ответь что-нибудь... Не молчи, не затягивай молчание!»
Мелькнула мысль, что она могла бы воспользоваться своими способностями. Запросто пробраться в сознание этой простушки и выудить все, что ей нужно... А потом, если что-то покажется подозрительным, попросту стереть память. Тихо, бесшумно, незаметно... здесь полно народу, сейчас принесут заказ, и все, никто ни о чем и не узнает...
«Нет, Элла, нет! Нельзя... ты же сказала, что не будешь просто так применять свои способности... Надо послушать, что скажет она, что ответит, надо...» - твердила она себе, но что-то внутри нее, где-то там, непонятно, то ли в душе, то ли в сердце, упрямо повторяло:
«А если она преступница? А если она убила сотни людей, и убьет столько же? Или даже одного, но невинного человека?.. Или, может, ей нужна помощь, а она не может или боится все рассказать? Если...»
На этом «если» ее размышление и прервались – да, долгожданный ответ наконец прозвучал.
- Прости, что-то я задумалась. Рассказать о себе?.. Ну, для начала объясню причину своего «отличного» состояния. Просто у меня не было возможности выспаться уже около двух суток, но это ничего, скоро я вернусь домой и отосплюсь. Уверена, что просплю как минимум двадцать четыре часа. А так, как я уже сказала, меня зовут Рена, Рена Нобучиро, сейчас живу у своего знакомого, поскольку дом, где я раньше жила, был уничтожен пожаром. Но это было давно, я как-то даже свыклась с этой мыслью. Кого я ищу?.. Ты не знакома с Лео Синклером? Я не знаю куда он поехал, но его забрали некие… Некие Клэр Беннет и Себастьян Бэкер. Но Лондон не такой маленький город, всех знать невозможно, ведь так? Если что еще интересует, то ты задавай конкретные вопросы, я не очень люблю о себе рассказывать, но очень люблю слушать, поэтому с удовольствием бы узнала побольше о своей новой знакомой, Раффаэлла.
Во время этого монолога напряжение внутри Эллы все росло. Да, все сильнее, сильнее, ярче... Смятение, недоверие, вопросы – последних было даже больше, чем раньше, перед тем, как Рена начала что-то говорить.
«Она врет. Дело не в том, что она просто не выспалась, что-то случилось, я точно знаю... чувствую. И она знает. Знает работников Ордена, но сама не была в Ордене и не знает его месторасположение. И, наверное, знает, чем мы занимаемся. И... у меня нет выбора»
Да, выбора не было. Гипнотизировать здесь, при большом скоплении народа, было бы неудобно, невозможно сосредоточится максимально, а потому оставалось одно.
Рафаэлла невозмутимо взяла девушку за руку, которая, что было странным, оставалась по-прежнему холодной. Посмотрела в ярко-голубые, лазурные глаза, в которых отражались блики светильников, и тихо произнесла:
- Не бойся. Прости, но другого выхода нет, таковы наши правила. Тебе придется это понять. И... не знаю, возможно, я еще успею рассказать что-то о себе. Если не разочаруюсь.
И вошла в сознание девушки.
Замелькали блики, радужные, яркие, точные и расплывчатые, давние, но такие... выпуклые, явственные. С головой накрыли чувства и эмоции, чужие, но от этого не менее сильные, стало больно, грустно, одиноко, холодно... непонятно. Рафаэлла знала, что все это не ее, а Ренино, но ничего сделать с этим не могла.
Крутился калейдоскоп воспоминаний... Вот она, маленькая девочка, сидит на полу в одной сорочке и слышит, как около ее двери раздаются шаги... Дверь открывается со скрипом, леденящим, страшным, заходит отец... Крик, стоны, боль, опьяненный смех мужчины... Слезы, соленые, катящиеся по щекам против ее воли...
Еще одно видение, яркое, образное. Молодая женщина, очень симпатичная, одетая в одежду горничной... Странное, захлестывающее сознание чувство ненависти, жажда крови, горячей, яркой, густой... Изуродованное, уже неузнаваемое тело на кухне...
Цепи... Холодные, сковывающие сознание, душу, тело... Сырой подвал, неуютный, темный – нет, черный, беспросветный...
А потом – опять кровь... Вкусная... Красная, теплая, кровь того полицейского, который освободил ее...
Огонь, языки пламени, пожирающие все самое дорогое, близкое... Хотя нет, все это не ее, а их – мамы и отца... Хотя разве они ими были...
Еще люди... Много разных людей, красивых и не очень, парней, девушек, но больше парней... С кровью, такой же густой и красной, такой притягательной, красивой...
Ее брат... Смешливый блондин с теплыми янтарными глазами цвета пшеницы... Очень красивый, чем-то похожий и на саму Рену... Нет, и все же она его любит, очень сильно... А в его душе, наверное, одна ненависть... И так хочется иногда найти его, обнять, все-все-все объяснить, расплакаться, попросить прощения, за все, за испорченную жизнь, за его мать, за отца...
Еще один парень, с какими-то серебристыми волосами... Это Лео, да, тот Лео, которого она ищет... Безумно дорогой, близкий, любимый, тот, кому она никогда не сделает больно... Кровь, его кровь, да, его, его! Но сколько бы она отдала, чтобы никогда ее не видеть, чтобы он никогда не был ранен, чтобы он жил, просто жил, пусть даже без нее...
Девушка... Тоже дорогая, немного странная, с короткими густыми черными волосами... Она хотела умереть – глупая... Встретятся ли они когда-нибудь?..
Еще лица... Знакомые, да, очень знакомые! Белая палата, врач с разноцветными глазами, медсестра, синеволосый псих... Это психиатрическая больница, она тоже была там! И там она получила свои способности... Они у нее тоже есть.
Еще смерть... Месть, жажда мести... Какой-то парень –Кайто, его зовут Кайто... И Таки, его сестра... Они умерли сегодня, умерли, умерли! Их не вернуть, и во всем виновата она, Рена, Рена, РЕНА! Во всем виновата она, в смерти близких людей, в крови, невинной крови, пролитой ею... Она...
Вот и все.
Рафаэлла вынырнула из чужого сознания, и, признаться, даже не знала, что теперь делать. Повести девушку в полицию? Исключено. Отвести в Орден?.. Наверное, тоже. Стереть все воспоминания?..
«Стереть? А имею ли я право? Нет, не имею... Но и так все оставлять я тоже не имею право. А потому... придется их изменить. Увы».
- Мне очень жаль. Прости меня, если сможешь.
А теперь слушай. Ты родилась в Японии, в Осаке. Жила там до трех лет, а потом перебралась в Англию.
Твоя семья была богатой и счастливой, очень счастливой... Папа и мама любили друг друга, у отца был бизнес, связанный с недвижимостью, мама занималась танцами. Они погибли в автокатастрофе, и ты очень переживала. Но сейчас уже все нормально, и тебя ничего не тревожит.
Не было тех людей, которых ты убивала. Не было той горничной, а твой брат родился от первого брака отца. Его мать не хотела отдавать сына, а потому ты ничего о нем не знала вплоть до ее смерти.
Та девушка, Алексис... Ты уверена, что вы обязательно встретитесь, и ты будешь искать ее, потому что дороже ее у тебя никого нет... дороже ее и того парня, Лео, которого ты любишь, и который обязательно выживет.
Ты никого сегодня не убивала, потому что... Не существовало ни Кайто, ни Таки. Никогда. Ты их не видела и не встречала, и сейчас уже никогда не встретишь. Ты не знаешь ничего ни о Джастине Эле, ни о Мэган, ни об Аэлле, потому что ты никогда не попадала в психушку...Не знаешь ничего об Ордене и его работниках, и никогда их ранее не видела, и даже то, что Лео работает в Ордене, ты тоже не знаешь... Знаешь только о странных слухах, ходивших по городу, об упавшей зеленой звезде и все, все, больше ты ни о чем не знаешь, и, надеюсь, в будущем не узнаешь.
А теперь все... теперь действительно все.
С каждым новым словом девушки реальность, существующая в сознании Рены, менялась в соответствии с ее словами. Да, это был уже совсем другой человек.
«Ну что же... вот и все, да, все. Надеюсь, она больше не повторит своих ошибок, и отныне будет жить как нормальный человек. Только вот с поисками ей надо помочь»
- Ты спрашивала о Леонардо Синклере... Как ни странно, я слышала о нем от знакомых, и позже спрошу телефон. Так что не переживай, ты его еще встретишь, - улыбнулась она. И пока мы... сидели, принесли заказ, а потому пора бы нам перекусить. Надеюсь, ты не против! – и, наигранно рассмеявшись, девушка взяла одно из красивых пирожных со взбитыми сливками, лежащик на тарелке.
Только вот глаза ее по-прежнему были серьезными. И даже грустными.
«Иного выхода не было... Не было, нет. И теперь уже ничего не вернуть. Что же я натворила...»

Рассказывать о себе Рена не любила, причем очень сильно. Ей всегда казалось, что ее жизнь прожита зря, она пустая. Ведь она сделала столько всего, о чем жалеет на протяжении уже нескольких лет. Обидно, больно. Но это воспоминания, их не стереть, наверное. Нет, конечно, можно попросить Раффаэллу, но ведь для этого нужно рассказать ей все, абсолютно все. Но Рена этого не хотела. Она молила, чтобы эта девушка не вторглась в ее сознание, чтобы она не выудила из него всю ту информацию, которую она так долго и старательно скрывала от остальных людей, да и от себя самой. Он приложила такие старания, чтобы все это забыть, навсегда. Все так и было… До встречи с Эндрю Вайдом, он вновь вернул девушке воспоминания, те, которые она затолкала в самые укромные углы сознания, не желая их больше видеть. Рена, может и любила своего брата, но где-то глубоко в душе, она даже сама этого не понимала. Снаружи лишь ненависть, жгучая, неприятная. Но почему Нобучиро до сих пор переживает за жизнь Дрю? Почему так часто думает о нем? А ведь так хотелось побыть с ним сейчас рядом, наконец разрешить всю эту ситуацию, разобраться, объясниться… Но возможно ли это?
- Его нет в парке, он ушел? Или его забрали? Где он? Где?...
Как только Рена закончила свой сравнительно непродолжительный рассказ, она задумалась, в ее голове вновь мелькала радуга разноцветных мыслей, но откуда в ней взялся черный цвет? Много черного… Внутри вновь все съежилось, стало как-то холодно. Этот холод невозможно преодолеть, он нарастает, становится с каждой секундой сильнее… Почему-то Рене страшно.
Вдруг кто-то взял Нобучиро за руку. Это была Раффаэлла. У нее такие теплые, нежные руки. Почему-то ее прикосновения успокаивали девушку, ей становилось теплее…
- Не бойся. Прости, но другого выхода нет, таковы наши правила. Тебе придется это понять. И... не знаю, возможно, я еще успею рассказать что-то о себе. Если не разочаруюсь, - сказала Фэлли, смотря прямо в глаза своей знакомой. Рена не поняла смысла этих слов, они показались ей загадкой, которую нельзя решить вот так вот просто…
- Не разочаруешься? – переспросила она, ничего не понимая. – Неужели?.. Рена замерла, не решаясь пошевелиться, она пыталась разобраться в том, что сейчас происходит. Почему-то она не верила в то, что Раффаэлла способна пробраться в глубины ее сознания. Она не такая, по крайней мере, Нобучиро так показалось. Она, наверное, просто не хотела верить в это, просто намеренно исключала подобную возможность, по-видимому, зря.
Несколько минут спустя стало как-то легче, словно Рену выпустили из сильных объятий, которые мешали ей дышать.
- Мне очень жаль. Прости меня, если сможешь, - негромко сказала она. В этот момент Нобучиро уже не сомневалась в том, что ее мысли, чувства, переживания… Раффаэлла их видела. Стало до противного обидно, хотелось просто вскочить с места и уйти, чтобы больше никогда не встречать эту девушку, чтобы забыть ее, не знать.
- Зачем ты… - дальше она говорить не смогла. Рена замерла, она смотрела в глаза новой знакомой. Такие теплые, красивые, они нравились Нобучиро, очень. Раффаэлла что-то говорила. Блондинка внимала ее словам, стараясь не упустить ни одного слова, каждое из которых казалось ей очень важным. Ее реальность постепенно изменялась, воспоминания, которые Фэлли посчитала лишними, постепенно уходили, лишая Рену чего-то дорогого. Но чего? Она забыла это… Теперь это не имело абсолютно никакого значения. Она этого не помнила, этого не существовало. Ну и пусть.
- Ты спрашивала о Леонардо Синклере... Как ни странно, я слышала о нем от знакомых, и позже спрошу телефон. Так что не переживай, ты его еще встретишь, - улыбнувшись, заговорила Раффаэлла. Рена вздрогнула и перевела взгляд на свою знакомую. Все было так же, как и раньше. Нобучиро уже и не помнила о том, что в ее сознание вторглись, что Элле известно о ее прошлом. Может, это и к лучшему.- И пока мы... сидели, принесли заказ, а потому пора бы нам перекусить. Надеюсь, ты не против!
На душе стало как-то легче, жизнь уже не казалась такой скудной и ужасной. Рена улыбнулась своей новой знакомой.
- Прости, что-то я задумалась, - тихонько рассмеявшись, проговорила она. – В последнее время со мной это часто, так что не обращай внимания. Номер Лео у меня есть, только вот телефон у него отключен…. Ну да ладно, я уверена, что с ним все в порядке, мы обязательно встретимся, - снова эта милая улыбка озарила лицо девушки. Душевные переживания, они просто исчезли, словно их и не было вовсе. – Но по правде сказать, я совсем забыла куда собиралась идти… - задумчиво протянула Рена, посмотрев в потолок. Несколько секунд размышлений, кажется, увенчались успехом, поскольку Нобучиро резко перевела взгляд в сторону пакета с курткой, который лежал рядом. – Точно, я собиралась идти в Шеннон, мне нужно встретиться с другом и вернуть ему одну вещь. Но пока можно перекусить, ведь не пропадать же твоему заказу, верно?
Настроение, кажется, было уже не таким плохим, как раньше. Рена даже улыбалась, искренне, не наиграно. Как же давно она этого не делала. Взгляд упал на довольно-таки большое бисквитное пирожное, которое показалось Нобучиро очень аппетитным. Поэтому, она решила начать именно с него. Поборов стеснительность, она придвинула его к себе и с помощью ложечки отломила небольшой кусочек, который тут же отправила в рот.
- Как вкусно! – довольно произнесла она, удивляясь своей реакции. – Веду себя так, словно не ела сладостей вот уже года пол, нужно быть сдержаннее. Раффаэлла, а ты ведь мне так и не рассказала о себе, - тут же поинтересовалась девушка, чтобы обратить внимание новой знакомой на что-то другое.

Наверное, самое дорогое, что есть у каждого человека – это его прошлое. Прошлое со всеми, пусть самыми больными событиями, с неприкрытым мраком жестоких поступков, с градом слез, до сих пор катящихся по бледным щекам – но где-то там, в прошлом, в воспоминаниях, давно сокрытых от себя самого желтым пыльным налетом времени.
Воспоминания, какими бы они ни были – расцвеченные ли яркими разноцветными бликами радости или перечеркнутые кровавым ножом чей-то смерти – это суть жизни, ее смысл. Это самое дорогое и сокровенное, это результат рождения человека и его оправдание перед Богом, там, где-то наверху, в лазурно-чистом небе, зовущимся на Земле «раем».
И, верно, лишить кого-то воспоминаний – то же, что и лишить кого-то жизни.
Рафаэлла впервые задумалась об этом. Здесь, сидя в каком-то ресторанчике посреди заснеженного Лондона, посреди молочно-белого тумана из снега, облаков и выхлопных газов, рядом с девушкой, суть которой она, возможно, только что убила... навсегда. Ведь она могла отбирать у людей воспоминания, жестоко, безжалостно, неумолимо; но нужно ли это было самим людям? Хотели ли они лишиться тех слез, которые были пролиты, пусть горьких, сжимающих самое сердце и растревоживая сжавшуюся в комочек душу, но служивших подтверждением того, что они еще живы, что они еще могут чувствовать, ощущать, плакать, что у них еще есть что-то такое, что позволяет им, пусть через призму прошлого, но все же назвать себя человеком?..
А она не спрашивала... А ей какое дело? Ее же воспоминаний это не коснется, память о любимой Италии, о матери, обо всем том, что здесь, в этом чужом городе с чужими людьми так грело ее душу, то, что заставляло каждый день с новыми силами браться за работу, за совершенствование самой себя, все те воспоминания, ради которых она, в общем-то, и жила. Что было бы с ней, отними кто-нибудь у нее эту память? Стало бы ей легче оттого, что кто-то, лишив ее сердечной боли, лишил и жизнь ее смысла?
Первый раз. Первый раз она стерла кому-то воспоминания почти полностью, первый раз она изменила человека, лишив его чего-то самого дорого, близкого. Зачем? Спросила ли она, нужна ли этой девушке помощь, такая помощь? А теперь уже поздно – звезда не наделила ее даром возвращать все обратно...
Тихий смех разорвал нить ее размышлений и вернул в действительность. Да, Рена, сейчас лучше подумать о ней и о том, что делать дальше.
- Прости, что-то я задумалась, - произнесла она, продолжая серебрить застывший воздух разливистым смехом, - в последнее время со мной это часто, так что не обращай внимания. Номер Лео у меня есть, только вот телефон у него отключен…. Ну да ладно, я уверена, что с ним все в порядке, мы обязательно встретимся, – глаза девушки светились лучиками беззаботной радости, движения стали не такими отрывистыми, а голос стал как-бы еще мягче, дружелюбнее и, несомненно, куда веселее.
«Не знаю... наверное, время покажет, правильно я поступила или нет. Может, найдется еще тот, кто подарит ей смысл жизни или же вернет воспоминания. А пока...»
Голова Рафаэллы склонилась к столу... Перед глазами все плыло – блики неоновых ламп, стол с кучей пирожных, Рена... Все смазывалось, в ушах стояло сардоническое пение толпы. Кажется, она успела схватится за стол... Да, теперь все в порядке. Как много все-таки отнимает сил эта звезда, в частности при непосредственном использовании, как много жизни, воздуха, света. Нет... Рена, кажется, не смотрела, она полностью была увлечена поеданием аппетитного пирожного. Ну и славно, нельзя показывать признаки недомогания. И надо, надо выпить кофе, оно придаст сил.
Взяв со стола чашечку с еще теплым, чернеющим напитком, девушка медленно поднесла ее ко рту – боязнь того, что приступ повториться была велика, а потому надо было действовать как можно осторожнее, аккуратнее – если кофе прольется, то придется идти домой, менять одежду... А это долго, ох как долго, она и так неминуемо опоздает на работу. Надо еще проводить Рену до ее бара и отдать в хорошие руки – сейчас у девушки возможна некоторая заторможенность, да и потеря памяти неминуемо даст о себе знать, отголоски прошлого не так просто отпускают ледяную руку с зажатым в ней сердцем. А пока, чтобы хоть как-то скрасить минуты пребывания за легким перекусом, девушка все-таки решила внять просьбе Рены и немного рассказать о себе:
- М... ну что я могу сказать. Родилась и выросла я в Италии, а точнее в одной из ее провинций. Городок, в котором я прожила совсем немного, от рождения и до семи лет, был совсем крошечным по сравнению с современным Лондоном.
Потом... потом папе предложили тут престижную работу, и мы переехали жить в этот... – девушка с трудом проглотила слово «противный», - город, где я вынуждена жить до сих пор. Хочу, безумно хочу поехать в Италию! Только надо сначала исполнить обещание.
Решив, что на этом историю ее жизни можно закончить, она продолжила:
- Слушай... как ты вообще сейчас себя чувствуешь? У тебя ничего не болит, нет?
«Надо бы ей отдохнуть. Надеюсь, что в этом баре «Шеннон» у нее есть друзья и они смогут о ней позаботиться».

А ведь она даже ничего не заметила. Даже не поняла, что с ее памятью просто поиграли, вычеркнули половину ее жизни… Если Рена узнает об этом, сможет ли она когда-нибудь простить эту девушку? Сможет ли понять, зачем Раффаэлла это сделала? Наверное, нет, никогда. Но она ведь избавила ее от лишних переживаний, от ненужной боли… Может, она хотела как лучше? Да кто знает, сейчас это уже не так и важно. Важен лишь тот факт, который говорил о том, что у Нобучиро теперь новая жизнь, та, из которой изъяли все пролитые слезы, все разочарования. Но от этого отнюдь не становится легче. В душе начинает образовываться какая-то противная пустоту, которую хочется заполнить… Но чем же?.. Увы, Рена не могла ответить на этот вопрос. Она лишь молча «уродовала» маленькой ложечкой пирожное, пристально глядя на него. Аппетит пропал, словно его и не было. Быстро же… Рассказ Раффаэллы Нобучиро воспринимала короткими отрывками. Она говорила что-то про Италию, про какое-то обещание, а про какое? Девушка так и не смогла этого понять. Видимо, и не должна была. Рассказ новой знакомой был прерван странным вопросом, который показался несколько неуместным.
- Слушай... как ты вообще сейчас себя чувствуешь? У тебя ничего не болит, нет?
Рена коротко вздохнула. «Боже, неужели я так плохо выгляжу, что со мной больше не о чем говорить, кроме как о моем самочувствии?» - она мысленно задала себе вопрос, но озвучивать его не стала, не хотелось ссориться с этой девушкой по пустякам. Промолчать – лучший выход. Отодвинув блюдце к середине стола, Рена взглянула на Эллу и улыбнулась. – Нет, я хорошо себя чувствую, ничего не болит, но я бы не отказалась от сна. Поэтому я, пожалуй пойду, мне нужно добраться до «Шенноно». Если ты не сильно занята, то можешь пойти со мной, но знай, я не заставляю, сама дорогу прекрасно знаю. Ты мне и так очень помогла, а за это я тебе очень благодарна, спасибо, Раффаэлла, - негромко проговорила Нобучиро, проводя взглядом каждого посетителя, что направлялся к выходу. Поднявшись из-за стола, девушка одним движением руки убрала волосы с плеч и поправила ненавистную юбку. – Здесь не далеко.
Она направилась к выходу, желая поскорее дойти до пункта назначения. Она очень устала за сегодняшний день. Хотя Рена сама даже не знала, что послужило тому причиной. Почему она так хотела спать, почему она надела юбку, ведь раньше она их никогда не носила. Все это казалось ей большой головоломкой, которую сложно разгадать. Колокольчик на двери весело звякнул, и Нобучиро ступила на лестницу. А на улице все так же холодно. Немного поежившись, девушка запахнула куртку поплотнее и, прижав к себе пакет, одним прыжком оказалась на замерзшем тротуаре. «А чья на мне куртка? Она явно мужская… И не принадлежит Сэту,» - подумала Рена. Узнает ли она теперь когда-нибудь о том, что ее плечи грела верхняя одежда, которая принадлежала некому Кайто. Тому человеку, к которому Рена относилась со всем теплом, которое есть у нее на душе. Вряд ли…
Робко осмотревшись по сторонам, девушка направилась в сторону бара, где возможно находился Сэт. На ее лице появилась добрая улыбка, даже несмотря на безумную усталость девушка не могла ее скрыть.
->Шеннон~

«Берега укутались снегами
Дни ноября сложились в журавля
Он улетел, исчез за облаками,
А утром стали белыми поля
Пришла зима, все это как всегда,
Но может неспроста, да может неспроста
Сегодня первый белый день…
Давай начнем все с чистого листа!»

В голове крутилась надоедливая песня, одна из тех немногих песен, слова которой непостижимо запоминаются и всплывают потом, при случае, который может наступить через неделю, две, три... или даже не наступить вообще. Как-то все это совпадает – мысли, чувства, действия, события... и в воспаленном мозге появляется нечто – фраза, некогда услышанная, цитата, где-то прочитанная или же песня, слова которой навсегда запечатлелись на горячем, ныне – увы! – потухшем сердце и в памяти, запорошенной неумолимым песком времени и желтеющими листьями когда-то дорогих воспоминаний.
Начать все с чистого листа... Разве не об этом когда-то мечтала Рафаэлла? Начать все заново, забыть прошлое, все то, что давит неподъемным грузом старых ошибок, слез, несказанных слов; все то, отчего каждую ночь становится так мучительно больно. Ведь эта боль... она тревожит каждого человека. Каждого из той наводняющей Лондон толпы, города, с незапамятных времен погрязшего во мгле невыплаканных слез – и серых клерков, из которых, порой кажется, и состоит этот туман – такой же серо-свинцовый, тяжелый, как стальная пуля, холодный, как нож; и деловых предпринимателей, поглощающих само течение времени суетой бесполезных и бессмысленных дел; и накрашенных проституток, продающих человеческие души; и собственников, и маньяков, и убийц... и даже детей. И это, наверное, самое страшное – понимать, что с каждым годом боль, существующая на Земле в каждом человеческом сердце, разрастается, становится больше, сильнее, острее – она существует не только в прошлом и в настоящем, но и в будущем.
Если бы можно было начать все с чистого листа... ведь тогда все бы изменилось, правда? Не было бы смертей, не было бы крови, боли, слез, лишений... не было бы того мира, душащего, беспощадного, который сейчас существует. Она же только что это и сделала – ведь так? Рена больше не будет убивать. Никогда. Никогда! Разве это не правильно?..
Но что-то внутри Эллы подсказывало ей, что нет – не правильно. Все должно идти своим чередом, все должно быть так, как суждено быть. Пусть этой синеглазой девушке было бы больно, пусть она сломалась бы, пусть... зато душа ее вышла бы светлой, девственно-чистой, такой, какой ее сотворили.
«Но зачем мне тогда этот дар? Зачем, если я не могу никого сделать счастливее, добрее, радостней, зачем, если он не поможет мне вызвать улыбку на лице человека? Для чего?!»
Рафаэлла не знала ответа на этот вопрос, и неизвестно было, узнает ли когда-нибудь.
– Нет, я хорошо себя чувствую, ничего не болит, но я бы не отказалась от сна. Поэтому я, пожалуй пойду, мне нужно добраться до «Шенноно». Если ты не сильно занята, то можешь пойти со мной, но знай, я не заставляю, сама дорогу прекрасно знаю. Ты мне и так очень помогла, а за это я тебе очень благодарна, спасибо, Раффаэлла, - ответ прозвучал как насмешка.
Помогла? Знала бы она...
- Ясно. Я пойду с тобой – ты выглядишь немного... усталой. И не стоит благодарности, право, ты не знаешь, за что благодаришь, - еще раз заглянув в бездонные глаза девушки и не прочитав там ничего, кроме безбрежного удивления и какой-то непонятной, невыразимой грусти, Элла достала кошелек и положила несколько купюр на стол, за которым они сидели. Потом, вытащив из сумочки маленькую записную книжку и ручку, чиркнула пару слов и протянула листок блондинке:
- Держи, это мой номер телефона и домашний адрес. Я могла бы забыть дать тебе их потом, а потому решила написать прямо сейчас. Ты можешь обращаться ко мне в любой момент, утром, днем, вечером. Не хотела бы тебе навязываться, хотя в данном случае то, что я делаю, иначе не назовешь, но я буду ждать твоего звонка, - поднявшись вслед за Реной, девушка быстро надела пальто и повязала шарф. В последний раз оглянувшись на тот столик, за которым столько сегодня произошло, Элла стремительно вышла из кафе.
Мертвенный холод вновь окружил со всех сторон. Порывистый ветер сорвал шарф и унес куда-то в темнеющее небо, на котором только-только начинали зажигаться первые звездные осколки.
«Холод – тепло – холод... круг замкнулся», – пронеслось в голове.
- Дай руку. Так... теплее, - тихо отзвучало в сумрак.


--->"Шеннон".