House - questo non è un luogo ma uno stato della mente(с).

Место, где после смерти отца стала жить Рафаэлла, нельзя было назвать обычным. Ей, впрочем, и хотелось чего-то необычного, неординарного, яркого, хотелось буйства красок, необычных и даже шокирующих форм. Девушке давно уже надоел интерьер в классическом английском стиле, достаточно-таки сдержанном, холодном, чересчур официальном даже при внешнем удобстве. Да и напоминал он ей не о слишком радостных мгновениях ее жизни.
Тот же дом, что бы у нее в Италии, она почти и не помнила. В воспоминаниях осталась только необыкновенная свобода, легкость, свет... Нет, конечно, можно было бы восстановить интерьер старого ее дома по фотографиям, но их почти не осталось – они все хранились на втором этаже в ее комнате, той, которая сгорела при пожаре. А делать пародию на ушедшее счастье... от этого было бы только больней, и в такой дом не захотелось бы возвращаться.
Применяя свои способности к гипнозу, девушка «убедила» сотрудников банка отдать ей почти 40% состояния. Вместе с деньгами, взятыми из дома отца, это составило колоссальную сумму, часть из которых она потратила на юристов, которые смогли бы выкупить ее дом и мамины рестораны в Италии, а на оставшиеся деньги купила весь четвертый этаж в одном из достаточно тихих районов Лондона. Пригласила дизайнеров, которые за минимум времени сделали... сделали, поистине, нечто.
Гостиная.
Краски, цвета, блики... мягкие кресла, фиолетовые, бирюзовые, зеленоватые. Молочно-белый, с длинным, даже чересчур длинным ворсом, атласные подушки, граффити на стенах... театральное смешение стилей, предметов и материалов. Но ведь все это – лишь лекарство от однообразия и обыденности.
В центре залы – как ни странно, кухня, которая полностью закрывается раздвижным стеклянным полукругом.
Сбоку – столовая, выдержанная в мотивах ар-деко. Самыми эффектными ее деталями стали обеденный стол со столешницей из цельного куска мрамора с золотистыми прожилками и необычные стулья с нежно-розовой обивкой.
Два достаточно больших окна, зашторенные легкими бирюзово-голубоватыми занавесками и темно-зелеными шторами, с оливкого-бежевым набивным рисунком, пропускают много света, отчего комната не кажется загроможденной массивными предметами попугайской раскраски.



Спальня.
Выполнена в стиле минимализма. Темно-синие узорчатые стены, лилово-золотистая двуспальная кровать. У противоположной стены – огромное окно, зашторенное легкими фиолетово-сиреневыми занавесками и полностью закрытое темно-синими, с черными узорами, шторами. Есть также балкон, на котором размещены небольшой столик и плетеное кресло.
Одна люстра, дающий скудный свет, пара низеньких тумбочек, зеркало и огромный стеллаж, сверху донизу набитый книгами преимущественно английских, французских и итальянских писателей, дополняют общую картину помещения.

Спальня для гостей.
Оформлена с присущими марокканскому стилю роскошью и вниманием к деталям. Огромная двуспальная кровать, усыпанная разноцветными подушками и покрытая сине-золотистым покрывалом, ярко-красные стены, окаймленные золотистым орнаментом, мягкий ковер. Огромное, во всю стену, окно справа от кровати делает комнату светлее.



Также в квартире имеется достаточно большая библиотека, размером даже больше, чем гостиная, сплошь заставленная стеллажами с книгами. Около окна небольшая, бирюзовая софа, усыпанная подушками золотистого, синего и лилового цветов. Благодаря небольшому столику у правой части стены, библиотека временами превращается в кабинет.

... бой часов разбудил девушку, спящую на кровати. Ее темные волосы разметались по широкой подушке, запутавшись между собой; несколько ленивых прядей спадало на чуть смугловатое лицо.
Вчера в Ордене был трудный день, много работы, и добралась она до дома только в первом часу, а заснуть удалось лишь под утро. Именно поэтому она и "продрыхла" аж до 6, а еще эти часы, которые не могли хоть чуть-чуть подождать.
Этот бой напомнил Рафаэлле ее детство. Да, в гостиной в Италии стояли такие же часы, массивные, сделанные из вишневого дерева, с большим позолоченным маятником и циферблатом, инкрустированным мелкими сапфирами, изумрудами и рубинами. Девушка не смогла отказать себе в том, чтобы по старой фотографии, одной из немногих, что сохранилась после пожара, не сделать таких же часов, ведь они с детства служили для нее символом домашнего уюта и благополучия.
И восемь, и девять лет тому назад она просыпалась под этот бой у себя дома, в маленькой спаленке, заваленной куклами, мягкими игрушками и... книгами. В окно тогда били яркие солнечные лучи жаркой Тосканы, снизу доносился запах свежеиспеченного хлеба и пирогов, поджаренного мяса... Мама что-то сердито шептала слугам – видимо, чтобы ходили тише и не будили маленькую Эллу своим «слоновым топотом», как она выражалась.
Прямо перед окном девочки рос большой раскидистый дуб, который стоял тут, наверное, еще тогда, когда не было ни этого домика, ни самого городишки. Одна из его ветвей упиралась в оконный проем, а потому маленькой проказнице ничего не стоило выбраться на волю без ведома слуг или ее матери.
Пробегав все утро на улице, чумазый ребенок возвращался домой. Но тут дело было посложнее – карабкаться по дереву наверх было куда труднее, нежели слезать с него, а потому Элла предпочитала прошмыгнуть к себе через кухню и черную лестницу, где ее всякий раз ловила вредная кухарка и приводила к матери.
Но мама... мама ее была доброй. Она никогда не ругала и никогда не повышала на девочку голоса, так как считала, что крик, тем более обращенный в сторону ребенка, унижает не столько того, на кого человек кричит, сколько самого человека, который вышел из себя и позволил себе такое. Она только укоризненно смотрела на девочку, а потом... разражалась заразительным смехом, искристым, веселым, таким, что даже ее отец, который вечно сидел, засеревшись в своем кабинете, выходил из него и ласково улыбался матери и дочке.
И теперь в гостиной раздавался тот же бой часов, и детское видение, на миг затуманившее взор девушки, вызвало милую улыбку на ее лице. Рафаэлла легонько вскочила с постели и подбежала к окну, распахнув его. В комнату ворвался морозный воздух и снег, заставив девушку поежиться и улыбнуться своей глупости.
- Ну, а ты что хотела? Палящего солнца Тосканы, что ли? Очнись, - девушка в шутку постучала по голове костяшками пальцев, - ты пока еще в Лондоне. Хотя... да, да, это ненадолго! – и, весело рассмеявшись и потянувшись пару раз, девушка отправилась проверять запасы холодильника.
«Так... надо бы сказать Миссис Корстон, чтобы купила продуктов, а то скоро в мой холодильник перестанут забегать даже мыши - а что, все равно есть нечего... ну ладно, оставлю ей записку»
Быстренько перекусив, девушка потеплее оделась – черные джинсы, черные замшевые сапожки на невысоком каблучке, темно-зеленый джемпер, черный жилет и сверху – черное пальто с меховым воротником, обернутым нефритовым шарфом.
«Черт... теперь осталось самое главное – отыскать ключи», - со смехом подумала Рафаэлла, и отправилась рыться в ящичках, комодах, заглядывать под подушки и кровати.
Да, она всегда была рассеянной, и даже теперь, приходя откуда-то домой, первым делом швыряла куда-то сумку, потом, по пути, клала ключи, снимала пальто, шарф...
Чуть отдохнув, собирала все это – или же собирала горничная, которая приходила убираться к ней, - распихивала по шкафам... а потом вновь и вновь, каждое утро, каждый вечер, каждый раз, когда ей надо было куда-то идти, «разыскивала» свои вещи по всей квартире.
Откопав свои ключи где-то между баночками, скляночками и зубными пастами, лежащими на полке в ванной, девушка облегченно вздохнула.
«Да, пора бы уже на вещи сигнализации ставить... мало ли, куда я додумаюсь запихать ключи в следующий раз»
Усмехнувшись про себя, девушка вышла из квартиры.
----> Дворы