Квартира, подобранная агенством для Кохаку, находится в доме, расположенном в центральной части Лондона. Сам дом является старинным зданием, прошедшим тщательную реконструкцию. На данный момент в нем сдаются и продаются достаточно дорогие и хорошо обставленные квартиры, каждая из которых является образцом дизайнерского искусства.
Квартира, занимаемая Кохаку, оформлена в стиле модерн и является двухэтажным пентхаусом. Основные оттенки оформления теплые, природные: песочный, светлая охра, шоколадный, персиковый. Для Рю, чья жизнь протекала вначале в обстановке японского минимализма и хай-тека, а после в Китае, чей национальный стиль отличается яркостью и многообразием деталей, подобная обстановка поначалу казалась крайне экзотичной. Однако очень скоро Кохаку привык к своему новому обиталищу и даже обзавелся несколькими шикарными копиями-репродукциями работ гения модерна Альфонса Мухи, коими украсил гостиную, спальню и личный кабинет. Кстати, что касается кабинета, то он соединен с импровизированной лабораторией, где Кохаку проводит свои исследования и изыскания, смешивая различные травяные снадобья.
В гостиной, кабинете и спальне находится множество самых различных книг, в основном на профессиональную тематику, но также много классической литературы, как европейской, так и восточной. Однако, самые любимые тома живут в шкафах, расположенных непосредственно рядом с ложем.

Начало игры.

Всего лишь очередная точка пути, очередная китайская деревенька, которую Кохаку решил посетить на пути в тибетский монастырь Джоканг, чтобы пополнить запас продуктов, дать отдых себе, проводнику и животным, что везли людей и их багаж. Завидев камень-указатель, обозначавший вход в деревню, Кохаку устало вынул ноги из стремян, наклонился вперед и спрыгнул с лошади прямо в жидкую грязь. Животное с шумом вздохнуло и помотало головой. Рю похлопал лошадь по шее, взял ее под уздцы и обернулся назад, обращаясь к своему спутнику на китайском:
- Минг, найди нам ночлег. Я зайду в лавку и договорюсь насчет запасов.
Китаец, погоняющий тяжело нагруженного яка, кивнул и коротко ответил:
- Окей.
Кохаку поглубже натянул капюшон и двинулся дальше, ступая по чавкающей при каждом грязи. Пожалуй, его коллегам и знакомым из Йокогамы, Токио и Пекина было бы трудно представить, как этот холеный юноша может спать в грязных забегаловках, питаться лишь цампой, чаем и травяными отварами, и неделями шагать по горным тропам в компании проводника из местных да пары животных. Последние годы на десять месяцев путешествий у Кохаку приходилось лишь два месяца жизни в Пекине, которые предназначались для систематизации собранной информации и написания научных статей.
Рю огляделся, высматривая продуктовую лавку, и неожиданно чуть не споткнулся об сидящую на дороге прямо в грязи старуху.
- Почтенная, - обратился к ней Кохаку, со странным чувством недоумения вглядываясь в лицо дряхлой женщины. – Вам нужна помощь?
Старуха подняла сухую ладонь, плашмя ударив ей себя по груди, и расхохоталась, обнажая совершенно здоровые, белые зубы. Морщины на ее лице поползли, создавая странное, сюрреалистическое зрелище. Китаянка продолжала смеяться, взахлеб, истерически. Рю некоторое время еще смотрел на безумную женщину, едва нахмурившись, но затем отступил и отвернулся, собираясь продолжить путь, но в подол его куртки вцепилась костлявая рука цвета пергамента и раздался голос старухи – совершенно чистый, молодой голос:
- Погоди, лаовай. Хочешь, предскажу твою судьбу?
Кохаку застыл, словно вкопанный, а лошадь рядом нервно и недовольно переступила с ноги на ногу, чуя скорую пищу и ночлег. Рю был знаком этот голос, хорошо знаком. Оборачиваться было страшно. Но он обернулся и не удивился, ни капли, увидев молодые, блестящие, черные как агаты глаза на юном, красивом, смуглом лице.
- Кто бежит от меня – непременно встретит меня на пути. Кто гонится за мной – упустит меня. А вот ты то бежишь следом, то убегаешь. Так что же мне делать с тобой, а?
Кохаку помолчал, опустив взгляд, и, наконец, ответил:
- Я просто хочу быть счастлив. Ничего более.
Девица звонко рассмеялась снова, словно Рю сказал что-то крайне забавное, и махнула рукой:
- Ох, иди, иди уже. Иди!
И все застлал серый теплый туман, заклубившись вокруг ног и ринувшись ввысь.

Кохаку вздрогнул и резко сел в постели, проснувшись.
«Опять она. Что на этот раз?»
Проведя с нажимом ладонью по лицу и сгоняя остатки сна, Рю взглянул на часы и убедившись в том, что идет уже десятый час суток, выбрался из кровати, аккуратно заправил ее, застелив шелковым золотистым покрывалом и направился в ванную. Совершив необходимые утренние процедуры, Кохаку вернулся в спальню и сделал утреннюю разминку. Далее последовали душ и первая в этот день чашка крепкого, собственноручно сваренного кофе из зерен руандского сорта Seven Lakes, который имеет изумительный привкус шоколада и ванили.
И лишь после этого, все еще с некоторым сомнением, Рю извлек с полки шкафа рядом с кроватью толстую книгу в кожаном переплете, мало отличимую от иных томов, стоящих на полке, разве что несколько более затертую, и отправился в кабинет.
Усевшись за стол, и в задумчивости повертев в руках черную капиллярную ручку, Кохаку раскрыл «книгу», откинул служащую закладкой ленту и принялся писать.

21.01.2010, утро
Сегодня во сне снова видел Ее.
Безымянная, антропоморфное воплощение моей любви. Сколько бы ни прошло лет, традиция остается неизменной – ее появление в моих снах всегда несет в себе какой-то перелом в ближайшем будущем. И я жду его, жду со страхом и нетерпением. Ведь в скором времени мне должен придти столь долгожданный ответ, и я узнаю, где ты. Узнаю, где ты работаешь, узнаю, где живешь, смогу позвонить в твою дверь и насладиться изумлением на твоем лице. Я надеюсь увидеть на нем и радость, мечтаю прочесть «Я скучал по тебе». Я так много должен рассказать тебе, Рей, так много открыть и решимость во мне зреет день ото дня. Я расскажу тебе о своей любви. А дальше… дальше пусть решает Судьба.

Кохаку отложил ручку и в задумчивости покусал костяшки пальцев, затем перевел взгляд на закрытый и выключенный ноутбук.
«Проверить почту, что ли?»
Наскоро просмотрев письма, Рю не удержался от досадливого вздоха. По-прежнему – ничего. Нет, конечно, в электронном ящике были с полдесятка писем от коллег и далеких друзей, несколько приглашений на конференции, продолжающаяся переписка с новым работодателем на тему уточнения особенностей работы доктора Рю в клинике и прочее, более незначительное. Не было только послания от работников архива из университета Рея, где должны были храниться данные о местах работы выпускников учебного заведения. Это была единственная зацепка Кохаку, благодаря которой он мог выйти на брата. Ведь на данный момент у него были лишь сомнительные данные о том, что брат живет и работает в Лондоне – ничего более.
Побарабанив пальцами по столу, Кохаку поднялся, забрал дневник, дабы вернуть его на законное место и отправился переодеваться. Выбравшись на улицу, Рю позавтракал в кофейне, зашел в магазин за продуктами, вернулся домой и приготовил на обед китайский острый суп с морепродуктами. Минула еще пара часов, в течение которых Кохаку прочитал несколько глав недавно вышедшей очередной книги почтенного учителя Бай Лэя. Затем же Рю в очередной раз проверил почту, и вначале даже не поверил своим глазам. Долгожданное письмо из архива наконец-то пришло, и в нем сообщалось, что доктор Браун практикует в Главной Городской Психиатрической Лечебнице Лондона, а также были принесены извинения за задержку в обработке запроса по техническим причинам.
Внутренне дрожа от волнения, Кохаку собирался еще тщательнее, нежели обычно, подбирая одежду и продумывая каждый свой следующий шаг. Изучив карту Лондона и распечатав для себя нужный ее участок, Рю порадовался тому, что цель его пути находится не так уж далеко от дома. Полчаса размеренной пешей прогулки должны помочь ему проветриться и собраться с мыслями настолько, чтобы не проявить свои истинные чувства и намерения до того момента, когда будет наиболее правильным и разумным признаться Реймонду. Ведь вначале нужно столько всего обсудить с братом и хоть немного «прощупать почву».
Прихватив с собой кейс, Кохаку невольно улыбнулся. Брату должен прийтись по душе его подарок – собственноручно сделанный Кохаку перевод на английский одного из лучших трудов талантливого китайского врачевателя душ Лю Тао. Хорошему специалисту никогда не повредит опыт других хороших специалистов. Проверив, на месте ли кошелек, пистолет и деньги, Кохаку вышел из квартиры и запер дверь, не в силах избавиться от чувства, что шагает в неизвестность.

-----> Неосвещенные улицы

-----> Неосвещенные улицы

Ключ щелкнул, поворачиваясь в замке, дверь мягко отворилась. Кохаку бросил ключи в карман, пропуская брата в рассеянный полумрак прихожей, вошел следом, стянул перчатку и привычно щелкнул пальцами, включая свет. Приняв куртку Рея из его рук, Рю разместил ее, как и собственное пальто, в коридорном шкафу и, разувшись, прошел в сторону гостиной, поманив за собой Ри. Остановившись посреди комнаты, Кохаку оглянулся и сделал короткий приглашающий жест, указывая Реймонду на изящную изогнутую софу.
- Располагайся, Ри. Я сейчас отойду на минуту и сразу вернусь, - Рю замолк на мгновение, чуть задумавшись, и продолжил, - И сними рубашку пока. Мне нужно будет тебя осмотреть.
Поднимаясь по винтовой лестнице и скользя ладонью по гладкой поверхности перил, Кохаку невольно ощутил, как участилось его дыхание, и ускорился пульс. Чуткий слух уловил и мягкое поскрипывание софы за спиной, и шелест ткани – кажется, Рей потянул с шеи шарф. Ощущения казались обостренными до предела, и скрывшись из поля зрения брата и оказавшись в эркере, Рю замер у окна мраморной статуей, прижимая ладонь к груди, прикрыв глаза и чуть закусив изнутри губу.
«Это так странно... и так опасно»
Разумеется, находиться рядом с братом с момента осознания природы своих чувств к Рею для аники было медленной, изысканной пыткой. Но год за годом выстраивая броню самоконтроля, слой за слоем наращивая ее, Рю был полностью уверен в том, что обладает полным контролем за ситуацией и не позволит даже тени своих истинных намерений коснуться Ри. Вечная маска, красивая, белая фарфоровая маска невозмутимого, рассудительного, заботливого старшего брата – когда-то лишь тонкий налет спокойной вежливости, обусловленный традициями поведения, которые прививали Рю родственники. После – желание выглядеть старше и серьёзней, защищать, оберегать, быть опорой для нии-тяна, которому, так же как и самому Кохаку, пришлось пережить горькую потерю. А потом – инструмент для сокрытия чувств и желаний, таких сладких, тайных и порочных.
Маска, скрывающая истинную природу, страстную и взрывную, стала неизменным атрибутом личности Рю, и абсолютному большинству своих знакомых он представлялся холодным и высокомерным, лелеющим лишь одну любовь в своей жизни – науку. Они могли видеть его захваченным идеей и увлеченным лишь в процессе исследований, и неизменно педантичным и принципиальным в отношении коллег, и даже жестоким - к тем, кто проявлял в работе леность или халатность. Как правило, мнение о докторе Рю у всех складывалось примерно одинаковое: он безукоризненно вежлив, безусловно талантлив, исключительно умен и интересен, как собеседник, но, кажется, совершенно лишен возможности проявления теплых человеческих чувств. Любовники и объекты кратких влюбленностей Кохаку имели возможность знать его с несколько другой стороны, но и для них открывалась лишь крохотная доля сокрытого. Как правило, те, что имели неосторожность рассчитывать на нечто большее, чем секс, оставались глубоко разочарованы.
И вот сейчас, когда, казалось, броня должна была быть куда прочней, чем тогда, когда нии-сама последний раз виделся с Реем, ведь столько лет Кохаку продолжал пестовать свою способность к самоконтролю, Рю чувствовал то, что... пугало его. Тихий звук, раздающийся в сознании. Тихий, словно кошачьи шаги, но столь громкий в звенящей пустоте. Маска выглядела абсолютно целой – ни царапинки, ни щербинки, но Кохаку чуял, слышал, как рождаются тонкие, тоньше волоса, трещины в глубине фарфора, вот-вот грозя проступить на белоснежной гладкой поверхности.
Рю невольно оперся рукой об подоконник, сжав виски свободной ладонью.
«Я должен не допустить этого. Слишком рано. Я хочу слишком многое еще узнать, прежде чем сделаю тот самый шаг. Мне нужно время... и, Боги, я должен держать себя в руках»
Резко мотнув головой, так, что по лицу хлестнули тяжелые пряди, Кохаку выпрямился, возвращая своему лицу выражение ровного, дружественного спокойствия и прошел в кабинет, минуя спальню. Рю остановился перед шкафом и вынул увесистый короб, обтянутый грубоватой, но хорошо выделанной кожей яка. Открыв сундучок, Кохаку бросил короткий взгляд на ряд плотно сидящих в отведенных им «гнездах» баночек и безошибочно вытянул одну их них. На этикетке красовалась выведенная аккуратным мелким почерком доктора Рю надпись на китайском, гласящая о том, что данное средство предназначено для заживления ран. Одна из личных разработок Кохаку, неоднократно испробованная им самим.
В легкой задумчивости покрутив баночку в руке и прихватив с собой классическую легкую пластиковую аптечку, аники развернулся и отправился обратно, к ожидающему его в гостиной Рею.

-----> Неосвещенные улицы
Рей послушно следовал за братом, сжимая его теплую руку. Он чувствовал себя ребенком, которого снова поколотили соседские мальчишки, да Рю вновь спас его. По сути дела, все так и было. Вспоминать о том, что произошло несколько минут назад, вовсе не хотелось. Ранка на шее саднила и давала о себе знать, вызывая неприятные ощущения. Наконец, они дошли до дверей квартиры, в которой живет Кохаку. Брат повернул ключ в замочной скважине и, отворив входную дверь, впустил в жилище Рея. Браун вошел в прихожую и снял пальто, вручив его Рю, чтобы тот убрал. В незнакомой квартире всегда сложно ориентироваться, поэтому стоит полагаться на хозяев. Затем, поманив за собой Ри, Кохаку направился в другую комнату. Судя по обстановке, это была гостиная. Слишком шикарное помещение, Реймонд даже не ожидал подобного. Весь дизайн выполнен в приятных глазу тонах. Браун несколько секунд отходил от легкого удивления. Голос брата помог юноше прийти в себя.
- Располагайся, Ри. Я сейчас отойду на минуту и сразу вернусь, - секундное молчание, - И сними рубашку пока. Мне нужно будет тебя осмотреть.
С этими словами парень удалился уз комнаты, оставив Рея одного. Браун присел на софу и еще раз осмотрел все помещение. Оно показалось психологу слишком большим и роскошным, поэтому он начинал чувствовать себя немного неуютно. Стянув с шеи шелковый шарф, который приятно, еле слышно шелестел. Аккуратно сложив этот недешевый аксессуар, Реймонд оставил его на диванчике. Сейчас он чувствовал себя немного неуютно, особенно после того, как остался один в большой комнате. Снова, как в детстве, когда Ри и Сэм только прибыли в поместье семьи Рю… Саманта тогда осталась с папой, она не очень хотела знакомиться с Кохаку, а вот Рею было любопытно. Эта встреча подарила ему близкого друга, поэтому Реймонд очень благодарен судьбе за такую возможность. Расстегнув черную рубашку до конца, Браун стянул с шеи галстук, который носил лишь для того, чтобы соответствовать стилю, и положил его рядом с шарфиком. Вообще, на взрослого человека Рей никак не походил, скорее старшеклассник, который не приемлет официальный стиль в одежде. Он даже галстук никогда не затягивал, хотя ему много раз об этом напоминали. Часто бывали случаи, когда Сэм, перед тем, как отправить брата на работу, приводила его в порядок, но все равно, лишь переступив порог дома, Браун возвращал все так, как было. Упрямец. Снимать рубашку Рей не спешил. К тому же, как заметил сам Браун, ушибы, которые он получил, не должны были давать повода для волнения. Конечно, неприятные ощущения остались, но, как говорится, жить можно. Зато Рей, в который раз уже, убедился, что Кохаку ничуть не изменился и, как прежде, опекает Ри. Это ничуть не расстраивало юношу. Он давно хотел вернуть хотя бы что-нибудь из прошлого, счастливого прошлого. Сейчас судьба преподнесла ему такой подарок, очень неожиданно. Нельзя сказать, что Рей любил сюрпризы, но этот заставил его почувствовать себя счастливым.
- Это ведь не сон, правда? Такого не бывает, мне так кажется, слишком все сказочно и нереально, - Браун все еще отказывался верить в то, что подобная встреча могла произойти. Хотелось попросить кого-нибудь ущипнуть, чтобы Рей мог убедиться в том, что это реальность, а не простая мечта, которая воплотилась лишь во сне. Такое не раз уже бывало.
Наконец, послышались шаги и по винтовой лестнице спустился Кохаку. В его руках была какая-то небольшая баночка, содержимое которой оказалось для Брауна загадкой. Плохое зрение не позволяло психологу читать на таких больших расстояниях, да и, как заметил Рей, на этикетке были надписи, японские, или же китайские, это уже бы совсем другой вопрос.
- У тебя очень красивый дом, брат, - улыбнувшись, сказал Браун и встал с софы, чтобы поприветствовать вошедшего Рю.

Иметь возможность прикоснуться к телу самого желанного человека в мире и ничем не выдать свое волнение – задача, воистину, не из легких. Однако Кохаку не мог позволить себе не удостовериться в том, что брат вышел из стычки невредимым – не считая, конечно, пореза на шее.
«К тому же, - шепнули демоны внутри Рю. – Грешно упускать столь соблазнительную возможность»
Кохаку был готов к увиденному, но, все же, дыхание его на миг прервалось, а сердце пропустило удар. Нежная, плавная линия ключиц, красивое, подтянутое тело. От одного лишь взгляда на Рея в сознании Рю начинали роиться видения, порожденные отголосками давней страсти – кажется, еще более яркие, чем ранее, усиленные многолетней разлукой.
- У тебя очень красивый дом, брат, - голос Рея развеял наваждение, охватившее Кохаку, заставив сконцентрироваться на более насущных делах.
- Я решил, - легко улыбнувшись в ответ, заметил Рю. – ...что после четырех лет скитаний по Китаю я могу позволить себе немного более шикарные условия жизни, чем это фактически необходимо. К тому же, я еще не знаю, останусь ли я в Лондоне, или же продолжу свое путешествие. Все зависит от того, как пройдут… переговоры.
Эта маленькая ложь, как и всегда, далась Кохаку с трудом. Лукавство при общении с Ри всегда несло в себе привкус горечи, хотя единственное, что приходилось скрывать Рю, были истинные мотивы некоторых его поступков и решений. Тем не менее, это должно было быть произнесено, поскольку Кохаку желал знать, по крайней мере, как брат относится к обеим озвученным перспективам.
- Присаживайся, Ри. И немного запрокинь голову, так будет удобнее, - предложил Кохаку, сам опускаясь на мягкие подушки софы и открывая принесенную с собой аптечку с стандартным набором необходимых в любом доме лекарственных средств.
При взгляде на алую полоску, перечеркнувшую светлую кожу нии-тяна, Рю вновь испытал смешанное чувство негодования, страха потери и одновременно – щемящей нежности. Мягкими, бережными прикосновениями Кохаку осторожно промыл ранку перекисью, не удержавшись от того, чтобы легко подуть на порез, смягчая болезненность касаний. Затем пришла очередь «волшебной» мази, которую Рю нанес тонким слоем, наклеив поверх узкую полоску пластыря, который позволял коже дышать и безболезненно отклеивался.
- Над этим средством я долго работал, - с едва различимым оттенком гордости отметил Кохаку. – Оно одновременно унимает боль и отлично способствует заживлению. Кожа здесь особенно нежная, и на ней легко запечатлеваются шрамы, а мне бы совсем не хотелось, чтобы у тебя осталось подобное… напоминание об этом инциденте.
Рю встал, медленно вытирая с кончиков пальцев остатки мази, и настоял, задумчиво взглянув на брата:
- Ри, а теперь, пожалуйста, приляг на пару минут, я только проведу краткое пальпирование, чтобы исключить поводы для беспокойства.
«Хотелось бы знать, Рю, что движет тобой больше – твоя принципиальность, или же твои желания?», - рассеянно подумал аники, усаживаясь на краешек дивана рядом с Реймондом.
- Расслабься. Скажи сразу, если где-то будет больно, – попросил Кохаку, легко, почти невесомо проведя ладонью от солнечного сплетения Ри вниз, к ямочке пупка, и поочередно проверил зоны риска, мягко надавливая пальцами на различные ключевые точки, втайне тихо любуясь стройной талией нии-тяна, его красивым прессом. Все это... будоражило воображение.
«Как я и думал, он достаточно спортивен, да и удары не были настолько сильными, чтобы нанести серьезный вред. Слава Богам».
Меньше всего Кохаку желал убирать ладонь с теплой, гладкой кожи, но он не позволил себе задержать ее даже на одно лишнее мгновение. Хотя хотелось большего, несравненно большего. Погладить – не так, легко и ненавязчиво, а уверенно, нежно, прижаться теплой щекой, целовать – в солнечное сплетение, в впадинку меж ребер, рядом с бьющимся сердцем, просить прощения – за то, что помедлил, рассчитывая тактику, за то, что вообще допустил, что Ри причинили боль.
«Знай я, что это ты, Рей, эти оба получили бы по пуле в голову – гарантированное сотрясение. Я не стал бы даже раздумывать, не был бы столь... гуманным по отношению к этим человеческим отбросам».
Рю позволил тяжкому грузу своего сожаления просочиться наружу лишь парой кратких фраз, спокойно и серьёзно глядя в глаза брата:
- Похоже, обошлось. Мне жаль, что это вообще случилось, нии-тян... и жаль каждой секунды промедления, что я допустил.

Находиться в подобной обстановке было непривычно, поэтому Рей чувствовал себя немного неуютно. И лишь когда в комнате появился брат, Брауну словно стало проще дышать. Одно только присутствие Рю помогало Реймонду чувствовать себя увереннее. Известие о том, что Кохаку, возможно, не задержится в Лондоне надолго, слегка опечалило Рея, но он постарался скрыть свои эмоции, чтобы не расстраивать брата. В конце концов, такую встречу не хотелось омрачать ни при каких условиях. Даже если Рю вскоре покинет Англию, Реймонд будет радоваться тому, что смог с ним повидаться. Ведь после стольких лет разлуки, два брата встретились совершенно случайно, словно по прихоти судьбы.
- Присаживайся, Ри. И немного запрокинь голову, так будет удобнее, - сказал Кохаку, опускаясь на софу. Рей послушно сел на диван и, облокотившись на спинку, запрокинул голову назад по просьбе брата. Буквально через несколько секунд Браун ощутил аккуратные, можно даже сказать, нежные, прикосновения Рю. Кохаку обрабатывал этот порез с некой заботой. В помещении было так тихо, что можно было различить каждый звук, который издавался братом при том или ином движении. Казалось, что все в этом мире исчезло, кроме тех двоих, которые сейчас находились в этой комнате. Рей прикрыл глаза и вслушивался в каждый шорох, который раздавался в помещении.
Закончив с обработкой раны, Рю поведал психологу о своем небольшом открытии. Можно было бы даже похвалить его за столь интересное изобретение. К тому же, порез действительно практически перестал ныть. Хоть ранка и была неглубокой, но буквально несколько минут назад она доставляла неудобства и постоянно напоминала о себе ноющей болью. Сейчас же было гораздо лучше. Ответить на этот счет Рей ничего не успел, поскольку Кохаку поднялся с софы и, взглянув на психолога, сказал:
- Ри, а теперь, пожалуйста, приляг на пару минут, я только проведу краткое пальпирование, чтобы исключить поводы для беспокойства.
Рей не стал долго раздумывать, просто сразу опустился на мягкие подушки, предварительно поправив очки, которые сползли с переносицы еще тогда, когда Рю обрабатывал порез.
- Расслабься. Скажи сразу, если где-то будет больно, – сказал Кохаку, аккуратно проведя ладонью по торсу Реймонда. Руки Рю оказались такими мягкими, что ощущая его прикосновения, становилось сложно дышать. Странное волнение нахлынуло на психолога. Он не понимал, почему ощущает такие смешанные чувства. Почему-то Брауну казалось, что всему виной долгая разлука, из-за которой он отвык от старшего брата. А ведь раньше Рей никогда не волновался. Это немного странно. Боли от касаний не ощущалось вовсе, а это означало то, что «знакомства» с «местными жителями» прошло без последствий. Хотя, возможно, такие нежные руки просто не могут причинить физической боли.
- Похоже, обошлось. Мне жаль, что это вообще случилось, нии-тян... и жаль каждой секунды промедления, что я допустил, – сказал Кохаку. Рей всматривался в его янтарные глаза. Такие теплые, красивые, казалось, что они грели только своим оттенком… Правда, обычно в них читались совершенно другие эмоции. Кохаку был почти всегда спокоен и невозмутим, но сейчас… Сейчас в глазах брата отчетливо отражались беспокойство, чувство вины, нежность и даже небольшая капелька страха. Реймонд почувствовал себя немного неловко и перевел взгляд на висящую на стене картину. Он чувствовал себя виноватым в том, что заставил Кохаку волноваться.
«Слишком неосторожен, слишком самоуверен… Ты мне часто это раньше говорил, но ведь я тебя никогда не слушал. Видимо, я ни капли не изменился. Да и ты, Кохаку, все тот же…»
Рей поднялся и, присев, застегнул рубашку, оставив верхние пуговицы расстегнутыми, как обычно. Неуверенно улыбнувшись, Браун отвел взгляд от картины и вновь посмотрел на брата.
- Тебе не за что себя винить, в конце концов, ты не мог предугадать то, в какой ситуации я нахожусь. А я неосторожен, как всегда. Но ведь сейчас все в порядке. Так что я должен поблагодарить тебя, а ты извиняешься… Как это глупо.

Смотреть в глаза Рея было очередным испытанием воли Рю. Эти глаза, их пронзительная изумрудная зелень, темный ореол ресниц, чистый взгляд – проклятие Кохаку, его вечное наваждение. Демоны насмешливо дрогнули крыльями и прошептали в унисон:
«Так хочется увидеть эти глаза, затянутые туманной пеленой наслаждения, не так ли?»
Рю внутренне дрогнул, ощущая сладкое ёканье где-то под ребрами, отозвавшееся искристой россыпью мурашек, и, подтверждая последние озвученные Кохаку слова, его глаза отразили малую толику испытываемого сейчас спектра чувств – слава Богам, лишь то, что плескалось на поверхности. Это было первой, неразличимой пока невооруженным взглядом трещинкой, рассекшей внешнюю поверхность идеально гладкой маски абсолютного контроля над проявлениями эмоций. Поэтому когда Ри отвел взгляд, смутившись, кажется, проявленного со стороны аники сожаления и беспокойства, Рю вздохнул чуть свободней.
- Тебе не за что себя винить, в конце концов, ты не мог предугадать то, в какой ситуации я нахожусь. А я неосторожен, как всегда. Но ведь сейчас все в порядке. Так что я должен поблагодарить тебя, а ты извиняешься… Как это глупо – наконец отозвался Реймонд, приведя себя в порядок и снова встретившись с Кохаку чуть виноватым взглядом.
«Неосторожен, Ри, преступно неосторожен, - с тоской подумал Рю, - Даже несмотря на то, что прошло столько лет, ты ничуть не взрослеешь. Хотя нет, пожалуй, я не прав. Я не могу судить по тебе об одном случае, и было бы неверно заблуждаться. Ты уже не мальчик, и даже не подросток, ты мужчина в расцвете своего ума и красоты, но я продолжаю беспокоиться и думать о тебе, как о своем маленьком, хрупком братике. И, пожалуй, если ты не станешь отвергать подобное мое отношение, я не стану ничего менять – слишком большое наслаждение доставляет мне забота о тебе».
- Хорошо, Ри. Раз все-таки все в порядке, не стоит больше возвращаться к этой теме. Я только еще раз попрошу тебя быть немного предусмотрительней – и забудем об этом, - Кохаку одним мягким, пластичным движением поднялся с софы, аккуратно сложил медикаменты в аптечку и оставил ее на мраморном столике – чтобы захватить с собой, когда вновь представится случай подняться на второй этаж.
- Пожалуй, ты не откажешься от кофе со сладостями? Полагаю, вкусы у тебя не изменились? Если захочешь, позже я покажу тебе дом, – с легкой улыбкой предложил Рю, бросив краткий взгляд в сторону светлого арочного проема, который открывал вид на небольшую анфиладу: столовая, а за ней – кухня.
Аники помнил, что у Рея имелись на сегодня еще какие-то планы, касающиеся работы, но не мог и не желал противиться отчаянному, несколько эгоистичному желанию продлить пребывание Реймонда рядом с собой, и поэтому не стал даже заговаривать об этом. К тому же, Кохаку так хотелось порадовать брата хотя бы собственноручно сваренным горячим, ароматным напитком, насыщенным яркими оттенками разнообразных пряностей, увидеть долгожданную реакцию брата на то, как Рю в совершенстве овладел искусством приготовления кофе, столь любимого Ри.
«Это пристрастие, - улыбнулся про себя Кохаку. – Я абсолютно точно позаимствовал у тебя – и уже не смог остановиться в познании граней вкуса».
Сложно было подумать, чтобы Ри отказался от подобного соблазна и, не дожидаясь ответа, Кохаку вытянул из кармана брюк ленту для волос, закусил ее кончик и быстро, уверенными движениями собрал тяжелые черные пряди в конский хвост. Конечно, водопад шелковых прядей выглядел эффектно, но возиться на кухне Рю предпочитал, исключив данный мешающий фактор.

Тонкий аромат духов Кохаку наполнил помещение, он был еле уловим, но все же Рей ощущал его так явно. Аромат, который знаком ему так давно, который по неведомым причинам Браун просто не смог выбросить из головы. Вообще, Рей был невосприимчив к подобным мелочам, но, как оказалось, даже здесь могут быть исключения. В комнате было слишком тихо, особенно, когда нависало давящее молчание. Оно создавало атмосферу какой-то неуверенности, беззащитности, как со стороны Рю, так и со стороны Реймонда. Хотелось что-то изменить в этом настоящем, но что? Реймонд так давно не смотрел в глаза брата, что, казалось, совсем от них отвык. Браун все пытался найти тот предмет, на который можно было перевести взгляд. Хотя это не было большой проблемой, ведь здесь было столько всего интересного, что не хватило бы и целого дня, чтобы все хорошенько рассмотреть. Вдруг, приятный голос брата словно разбудил Брауна после долгого сна. Он встрепенулся и вновь взглянул на Рю.
- Хорошо, Ри. Раз все-таки все в порядке, не стоит больше возвращаться к этой теме. Я только еще раз попрошу тебя быть немного предусмотрительней – и забудем об этом, - сказал Кохаку, поднявшись с софы. И почему-то Рей вновь себя ощутил маленьким мальчиком, которого корят за его неосторожность.
- Интересно, Кохаку когда-нибудь начнет воспринимать меня всерьез? – с некой горечью подумал Реймонд. Отвечать на это он не стал, лишь молча кивнул головой. - Наверное, никогда. А жаль, очень жаль.
Конечно, то, что брат всячески оберегает Брауна не было таким уж большим минусом, но все же иногда хотелось выглядеть в его глазах хотя бы немного мужественнее, нежели обычно.
- Пожалуй, ты не откажешься от кофе со сладостями? Полагаю, вкусы у тебя не изменились? Если захочешь, позже я покажу тебе дом, - улыбнувшись, произнес Кохаку. Сейчас он казался достаточно счастливым, хотя, может, Рею это только казалось. Браун редко понимал настроение брата, к тому же, Рю мог просто измениться. Конечно, разговоры о сладостях сразу осчастливили Реймонда. Уж что-что, а от такого лакомства Ри никогда не мог отказаться. И все же в душе он еще такой ребенок. Широко улыбнувшись, психолог кивнул и, поправив очки, поднялся в кресла.
- Да нет, конечно, не изменились. Разве я когда-нибудь отказывался от сладостей? – еле сдерживал смех, произнес Рей. Вся эта картина показывала истинное отношение Кохаку к Реймонду. Он для него всего лишь глупый маленький брат, который уже никогда не повзрослеет. Взглянув на часы, Браун заметил, что на циферблате уже половина шестого, а за окном начинает темнеть. После всего, что произошло на улице, не хочется идти на работу, а если сразу доставать нож, который может пригодиться для самозащиты – не то подумают.
- Интересно, когда Эли вернется? Мне ему даже не позвонить. Я действительно растяпа. И как там с ним Сэм? Надеюсь, с ними все в порядке.
Несколько секунд просто выпали из жизни Рея. Он даже не заметил, как Рю убрал свои шикарные темные волосы в хвост. Даже так его прическа смотрелась довольно красиво, но вот только в глаза бросилась одна мелкая деталь: серьга в правом ухе. Почему-то Брауна это немного смутило. Может, это конечно просто совпадение и этот аксессуар не имеет никакого отношения к его ориентации. Может, тем самым Кохаку ломает стереотипы? А, может, он действительно гомосексуалист. Дать ответ на эту загадку с ходу у Рея не вышло, и он решил отложить эту головоломку до лучшего момента, но тут в памяти всплыла странная картина…
…Все произошло одним из многочисленных летних месяцев, которые Реймонд провел в Японии в компании Кохаку. Юноши гуляли по городу, веселились, болтали обо всем на свете, как обычно… Но когда Рю оставил брата на скамейке в парке, а сам побежал за мороженым, к Брауну подошли незнакомые парни. Они окружили Рея и с любопытством рассматривали его.
- Ооо, а ты новая пассия Рю-сана? И где он только вас всех находит, да и еще похожи все, - с некой издевкой произнес один из мальчишек, взлохматив Реймонду волосы. Браун не совсем понимал, что они имели в виду, но поинтересоваться он, к сожалению, не успел. Где-то рядом послышался голос Кохаку, который оповещал о том, что брат уже совсем рядом. Незнакомцы сразу же разбежались, кто куда, словно мыши, которые пытались облюбовать сыр, но тут пришел кот…
И только сейчас Браун наконец понял, что тогда случилось. Конечно, упрекать Рю за это не было смысла, в конце концов, это его выбор, да и ничего плохого в однополой любви не было, за исключением тех мучений, которые она обычно приносила.
- Кохаку, ты?... Очень красивая сережка. - сказал Реймонд, отведя взгляд в сторону. Как теперь себя вести он не знал. Проще было оставить все так, как есть. Конечно, Рей иногда задумывался о возможности влечения брата к своему полу, поскольку Кохаку в присутствии брата никогда не проявлял ни малейшего интереса к девушкам, но Ри не придавал этим мыслям никакого значения до нынешнего момента.

Аккуратно перехватив волосы атласной лентой, длинные концы которой мягко ложились на спину, Кохаку поднял глаза на Рея, собравшись было пригласить нии-тяна перебраться в столовую, куда Рю намеревался подать кофе, но осекся, встретив странный взгляд брата, в котором явственно читалось рассеянное удивление. «Что-то не так?» - только желал произнести Кохаку, но следующая реплика Ри, сколь бы она ни была незаконченной, дала Рю возможность четкого и болезненного осознания причины замешательства Реймонда:
- Кохаку, ты?... Очень красивая сережка.
Казалось бы, если предусмотрел возможность удара, имеешь возможность с легкостью его парировать. Однако вот он, удар, и лишь отточенное годами мастерство позволяет поставить блок ценой чудовищного усилия мышц, и резкая боль в запястьях взрывается жидким пламенем, и бамбуковый бокен дрожит от нечеловеческого напряжения в руках кендоиста. Кохаку сознательно позволил устроить самому себе подобную ловушку. Ранее Рю никогда не допускал даже мысли о ношении подобных атрибутов при Реймонде, опасаясь даже подобным образом поставить отношения с братом под удар. Но сейчас все было иначе. Нет, совсем нельзя было сказать, что в Кохаку более не было страха навсегда потерять Ри, его доверие, возможность видеть его, говорить с ним и изредка дозволять себе целомудренные прикосновения, ни на йоту не выходившие за рамки того, что могло быть между любящими родственниками. Хотя лишь сам Рю, да страницы его личного дневника знали, чего стоит молодому, страстному и чуткому мужчине подобная крепость духа.
Все внутри Кохаку переворачивалось, вызывая мучительную тянущую боль, стоило ему подумать, что брат отшатнется от него в ужасе и отвращении и пожелает разорвать все возможные контакты. Но Рю уже знал – сейчас, или же никогда. Это пребывание в Лондоне изменит всю его жизнь. Что бы ни случилось. И эта серьга, с камнем темно-алым, словно отражающим сущность глубокого чувства, пронизавшего сетью алых нитей душу Рю до самого дна, и должна была стать причиной для подобного вопроса.
Кохаку так отчаянно ждал, когда брат спросит об этом, но все же оказался не готов, и секунды текли, наполняя чашу молчания.
«Боги, он узнал… он понял…»
Рю достаточно хорошо знал Реймонда, чтобы понимать – брат спокойно относится к подобным особенностям человеческой натуры. Кохаку никогда не замечал за братом проявлений нетолерантности, касалось ли то расовых особенностей или же предпочтений в любви. Но одно дело – посторонние люди, а совсем другое – когда узнаешь такое о близком человеке.
- В нашей среде, - Кохаку медленно заговорил, наконец разрушая возникший барьер тишины между собой и Ри, машинально коснувшись кончиками пальцев камня в серьге, словно прося силы. – …подобное называется каминг-аут, метафорический «выход наружу». На свет, можно сказать. В определенный момент мы больше не желаем скрываться. Это – словно всегда частично скрываться в тени, прятать часть себя, стыдясь ее и страшась реакции близких на то, кем ты являешься в действительности. Я действительно предпочитаю мужчин, Ри. Я гей, и всегда им был. Я только хочу знать, сможешь ли ты принять меня таким, как я есть и продолжать общаться со мной, зная, что твой брат… такой.
Рю замолчал и чуть нервно сглотнул, устремив взгляд в точку куда-то над плечом Рея, мысленно благодаря Ками-сама, за то, что его скулы все еще пылали алым после прогулки по зимнему Лондону, и внезапный румянец не мог выдать степень его волнения. Произнесенные фразы, кажется, прозвучали достаточно четко и выверено, позволив Кохаку признаться в своей ориентации, но не раскрыть истинных чувств к Ри.

То, что сейчас предстало взгляду Реймонда, очень поразило его. Для него подобная новость была даже своего рода ударом. Нет, не потому что его брат, возможно, имеет нетрадиционную ориентацию, а, потому что Кохаку скрыл от него это. Раньше Рю рассказывал Брауну абсолютно все, да и Ри, в свою очередь, тоже полностью доверял своему старшему брату. У них не было ни одного секрета друг от друга. И они принимали друг друга такими, какие они есть на самом деле. Кохаку можно было понять, ведь он просто боялся, что если Рей узнает о его ориентации, то оборвет все нити, связывающие их… Вполне оправданный страх. Но ведь Реймонд не такой, для него нет ничего зазорного в гомосексуализме, поэтому шарахаться от Кохаку он, собственно, не собирался. После немного неуместного вопроса, поставленного Брауном, в помещении воцарилась тишина. Уже не та, что была несколько минут. Он начинал себя корить за то, что не умеет молчать, но сказанного уже не воротишь. Оставалось ждать реакции брата. Что это будет? Оправдания? От них становится лишь противно.
- Кохаку, прошу, только не смей оправдываться… Но и не молчи, пожалуйста…
Словно прочитав мысли Рея, Рю заговорил. Его голос эхом зазвенел в голове психолога.
- В нашей среде…подобное называется каминг-аут, метафорический «выход наружу». На свет, можно сказать. В определенный момент мы больше не желаем скрываться. Это – словно всегда частично скрываться в тени, прятать часть себя, стыдясь ее и страшась реакции близких на то, кем ты являешься в действительности. Я действительно предпочитаю мужчин, Ри. Я гей, и всегда им был. Я только хочу знать, сможешь ли ты принять меня таким, как я есть и продолжать общаться со мной, зная, что твой брат… такой.
И вновь тишина… Какое-то время Реймонд «переваривал» полученную информацию. Он был безумно рад тому, что Рю не стал оправдываться, что признался сразу. Все это значительно упрощало ситуацию. Прерывать общение из-за подобной глупости вовсе не хотелось. Кого Кохаку будет любить – это его сугубо личное дело, Рей не может лезть в жизнь брата, как бы сильно ему этого не хотелось. Сердце билось гораздо чаще, чем обычно. Эта новость слишком взволновала психолога. Какое-то время он даже не знал как на это реагировать… И лишь, нервно прикусив нижнюю губу, смотрел на бросающийся в глаза аксессуар.
- Не стоит так заблуждаться, Кохаку, я ни при каких условиях не прекращу общение с тобой, - подумал психолог, и сдвинулся с места. Неуверенными шагами он подошел ближе к брату и… просто обнял его. Рей не чувствовал никакого отвращения к столь родному человеку, потому что это было просто невозможно. Может быть, этот поступок и был лишним, но, по мнению Реймонда, он все сделал правильно, ведь только так Браун мог доказать, что ориентация Рю не играет в их отношениях никакой роли.
- Не дождешься. Слышишь? Даже не надейся на то, что я забуду о тебе и оборву все связи! Ты слишком дорог мне, чтобы из-за такого пустяка я терял тебя. Понял? И не смей так больше говорить, - договорив, Рей шумно выдохнул и закрыл глаза. Сейчас он был так близко к своему брату, что даже немного растерялся. Запах его тела просто сводил с ума, что казалось Брауну немного странным.
- Нужно с этим заканчивать… - подумал он и отстранился о Рю. – А вообще, ты мне кофе обещал, так что не сачкуй! Вперед на кухню, - Браун рассмеялся и, взглянув в глаза Кохаку, продолжил. – Все хорошо.

Слова признания произнесены. Больше ничего нельзя исправить и вернуть назад, даже если бы Кохаку пожелал этого. Отчаяние зародилось в груди, и росло с каждой секундой повисшего в комнате тягостного молчания, словно морские волны, мерно выплескивающие на песчаный берег соленую и горькую влагу. Рю медленно закрыл глаза, словно приговоренный к расстрелу, не в силах больше видеть лицо Ри, пораженного словами брата, чуть сдвинутые в раздумии изящные брови и то, как нии-тян нервно закусывает губу, похоже, пытаясь подобрать слова, которые бы верно отразили его мысли. Волны вскипали, одна выше другой, точно в унисон глухим и тяжелым ударам сердца Кохаку, угрожая стать безжалостным цунами, что превратит хрупкий прозрачный замок надежды Рю в пыль, в прах, в воспоминание.
Аники ждал слов Рея, как приговора, и когда густую тишину внезапно всколыхнул мягкий звук шагов Реймонда, Кохаку успел лишь, невольно вздрогнув, распахнуть глаза, прежде чем неожиданно очутиться в объятиях Рея. В жесте брата не было ни капли эротизма, но он нес в себе столько доверия и тепла, что ледяные брызги страха, обжигавшие Рю изнутри, высохли в то же мгновение, а слова, что с волнением произнес Ри, словно вышибли весь воздух из легких Кохаку, заставив аники судорожно вздохнуть.
- Не дождешься. Слышишь? Даже не надейся на то, что я забуду о тебе и оборву все связи! Ты слишком дорог мне, чтобы из-за такого пустяка я терял тебя. Понял? И не смей так больше говорить
«Слишком дорог…»
Кохаку захлестнули сияющая нежность и окрыляющее чувство свободы, свободы от сокрытия одной из двух своих страшных, неразрывно связанных тайн, а тепло рук и тела Рея и вовсе сделало Рю счастливейшим человеком на Земле. Было так хорошо, так невообразимо сладко осознавать, что даже подобное признание кажется брату всего лишь незначительной мелочью – а в искренности слов Ри Кохаку никогда не было повода сомневаться. Знакомые желания прокрались в мысли Рю, заставляя безрассудно мечтать о большем.
«Боги… Ри, как же я хочу поцеловать тебя»
Одна лишь мысль об этом отозвалась во всем теле сладким томлением, но в этот момент Реймонд отстранился, со своей неподражаемой теплой улыбкой заявив:
- А вообще, ты мне кофе обещал, так что не сачкуй! Вперед на кухню.
Неожиданность заявления брата заставила Кохаку вначале удивленно распахнуть глаза, а затем легко и искренне рассмеяться вслед за Реем и бросить, даже не задумавшись о двусмысленности высказывания в свете озвученного ранее:
- Ох, Ками, ты меня с ума сведешь, Ри…
На произнесенное братом «Все хорошо» Рю ответил, мягко, тепло и благодарно улыбнувшись и потянув брата за собой в столовую. Остановившись там, Кохаку произнес, широким жестом обведя комнату:
- Располагайся, Рей. А я отправляюсь колдовать.
Рю прошагал в кухню, отделенную от столовой лишь арочным проемом, открыл дверцу шкафа, где выстроились ровным рядом аккуратные баночки песочного цвета, каждая из которых хранила свой сорт кофе. Кохаку ненадолго задумался, сосредоточившись на продумывании рецепта, для которого следовало подобрать сорт зёрен.
«Вишня? Да, еще осталась»
Едва заметно улыбнувшись, Рю протянул руку и безошибочно вытянул из ряда баночек одну из жемчужин своей коллекции – кенийский "Ruiruiru". Категория АА, для настоящих ценителей вкуса. Такой кофе невозможно было купить в обычном магазине, Кохаку заказывал его у своего постоянного дилера из Японии. Тому же, для того, чтобы получить новую партию, приходилось сражаться с другими поставщиками, торгуясь на аукционах в самой Кении.
Откупорив тугую крышку, Рю с наслаждением вдохнул густой, насыщенный аромат, затем аккуратно отмерил нужное количество зерен и смолол их на маленькой ручной кофемолке. Электрические Кохаку не нравились – с ними процесс приготовления напитка терял часть своего обаяния.
«Сахар, гвоздика, палочки корицы…»
Баночки аккуратно выстраивались в шеренгу на столе, следуя задумке Рю. Кохаку тщательно отмерил ингредиенты, смешал их в сотейнике, залил холодной водой из кувшина, оставил смесь настаиваться и направился к небольшому шкафчику, где держал некоторые алкогольные напитки, использовавшиеся в приготовлении пищи. Бар находился в другой части кухни, поэтому аники скрылся из поля зрения Ри.
«Амаретто заканчивается… Нужно купить», - машинально отметил Кохаку, извлекая с полки пустую на две трети бутылку ликёра. Взгляд его привлекла высокая тонкая бутыль из непрозрачного стекла, затаившаяся в самом углу мини-бара. Специальный настой из трав, приготовленный Рю для одного из его постоянных частных клиентов и оставленный здесь выдерживаться ровно сорок пять дней. Срок выдержки уже подходил к концу, и зелье практически вошло в свою полную силу. Кохаку хорошо знал на что способны всего лишь пара капель золотистого травяного настоя – они обращали кровь в жидкое пламя и пробуждали такие желания, что ранее лишь стыдливо скрывались в подсознании. Демоны оживились и жарко зашептали наперебой:
«Всего лишь несколько капель – и он твой, жаждущий прикосновений и поцелуев…»
«…такой податливый»
«…такой жаркий»
Кохаку медленно коснулся пылающего лба тыльной стороной ладони – она показалась ему ледяной, и беззвучно ответил:
«Никогда. Я не этого желаю. Мне не нужно лишь его тело… Если бы я хотел просто соблазнить его – я бы сделал это еще много лет назад. Юное сознание легко поддается влиянию».
Рю знал, о чем говорит. Даже слишком хорошо знал. Память услужливо подкинула эпизод из прошлого, о котором Кохаку желал бы вовсе не помнить.

Последний год в школе для Рю был сущим адом. После того скандала с сенсеем Мурамаса любой, ценящий свое спокойствие, предпочел бы сменить школу, переехать в другой район или же, по крайней мере, скрыть собственное отношение к произошедшему. Но Кохаку тогда было не занимать самоуверенности, а главное – в нем не было ни капли желания скрывать то, что все произошло не только с его согласия, но и даже по его инициативе. Все это привело к тому, что первоначальные жалость и любопытство со стороны сокурсников обернулись гадливым презрением. Особенно, конечно, усердствовали парни. Оскорбления и игнорирование перенести было несложно – Рю всегда мало обращал внимания на то, что о нем говорят, в школе сосредотачиваясь исключительно на учебе. Это было даже забавно – лучший ученик школы, ее гордость, являлся одновременно ее же самым страшным позором. Более утомляло иное. Нахальные сопляки крали вещи Рю, прятали их, или же подкидывали обратно в истерзанном виде, исписанные оскорблениями. Изредка вспыхивавшие по этому поводу драки, казалось, лишь больше распаляли противников Кохаку. Ему и без того приходилось нелегко – подготовка к поступлению в донельзя престижный медицинский вуз отнимала уйму времени и сил, как моральных, так и физических. И однажды… чаша терпения Рю переполнилась. Сменная обувь, залитая гадким желе из столовой. Тетрадь по английскому языку со склеенными страницами. И в довершение всего – ком жвачки в длинных темных прядях.
Щелкнув ножницами и сделав в памяти пометку - зайти после школы в парикмахерскую, юный Кохаку тщательно выстроил план мести. Рыба гниет с головы – поэтому и мстить следует главарю обидчиков. Минору, глава бейсбольной команды, был одного роста с Рю, но имел более крепкое и массивное телосложение. По мнению Кохаку, его можно было даже назвать красивым – выразительные карие глаза, строгая классическая линия губ. Минору Токугава был отличным игроком, талантливым лидером команды и абсолютным, закоренелым гомофобом. А еще он имел привычку задерживаться на поле уже после ухода всей остальной команды, и именно эта привычка его подвела.
Подкараулив Токугаву, когда тот вернулся с тренировки и направился переодеваться, Кохаку нанес ему короткий точный удар по голове. Отбросив орудие своего мщения – бейсбольную биту, Рю чуть насмешливо заметил, обращаясь к бездыханному телу у своих ног:
- Какая ирония, капитан Токугава - быть сраженным своим же оружием.
Когда Минору очнулся, ему показалось, что в голове раскачивается и звенит гулкий колокол. Но, как ни странно, боль утихала. Причина этого была проста – это не входило в планы Рю, и поэтому, пока бейсболист был без сознания, Кохаку влил в него обезболивающее. Первое, что с ужасом заметил Токугава – на нем не было ни нитки одежды. Второе – его руки были надежно скручены тонкой, но очень прочной нейлоновой веревкой и привязаны к трубе отопления. Лежал он на пледе с эмблемой школы, и это место явно было очень знакомым… да, кладовка спортинвентаря. Пока Минору соображал, что, собственно произошло, от стены отделилась высокая тонкая тень и с непередаваемым сарказмом поинтересовалась:
- Как спалось, капитан Токугава?
- Рю? – с изумлением выдохнул Минору, ярость затопила его рассудок. - Рю, сукин сын, развяжи меня немедленно!
Ненависть билась и клокотала в груди Токугавы, а к ней примешивалась толика животного страха. Он, в одной комнате, с этим грязным извращенцем, и, Боги, нагота Минору не оставляет никаких сомнений в намерениях этой твари.
Кохаку выступил из тени, на лице его рисовались скука и равнодушие:
- Я уж думал, мне сидеть здесь весь вечер. Можете кричать сколько угодно, капитан Токугава, вас все равно могу услышать здесь только я. Школа пуста.
Рю подошел ближе и чуть присел на край огромного ящика с футбольными мячами, устремив спокойный взгляд на Минору, словно даже не замечая того, что тот полностью обнажен. Тот зашипел и принялся сыпать ругательствами и оскорблениями. Кохаку терпеливо переждал поток брани, дождавшись момента, когда фантазия у Токугавы иссякла, и он произнес сквозь зубы, скривившись, словно от боли:
- И что ты собираешься со мной делать?
Рю для вида побарабанил пальцами по стенке ящика и задумчиво произнес:
- А разве это не очевидно? – и продолжил, прежде чем Минору разразился новой тирадой, - Я попробую, капитан Токугава, изменить ваше восприятие на некоторые вещи. И хотя у меня вызывает отвращение необходимость использовать секс в качестве орудия шантажа, я понимаю, что иными путями мне не добиться покоя.
Бейсболист дрогнул, машинально сжимая колени. Кохаку лишь рассмеялся, заметив этот невольный жест, и продемонстрировал Минору небольшую видеокамеру на штативе:
- Улыбайтесь, капитан, вас снимают.
Это вызвало лишь новый поток оскорблений, из которых «грязный пидарас» было самым мягким и безобидным. Установив камеру и включив запись, Рю вернулся к Токугаве и отметил, глядя на то, как тот бьется в путах, едва не выворачивая запястья:
- Зря вы так, капитан. Веревка прочная, а вот вы себе руки можете повредить. Как же тогда ваша команда без вас?
Минору, похоже, ждал, что Кохаку собирается взять его прямо так, сейчас, чуть ли не без смазки, и судорожно стискивал колени, загнанно дыша. Рю произнес, обращаясь к однокласснику, который, похоже, твердо вознамерился хранить молчание:
- Не нервничайте так, капитан Токугава. Я же знаю, что это ваш первый раз. Я буду осторожен. Это потом, если пожелаете, могу проявить больше жесткости. Говорят, некоторых это даже больше заводит.
Язвительность так и рвалась из Кохаку. Осторожно приблизившись, он опустился на колени рядом. Токугава немедленно принялся извиваться всем телом, пытаясь оказаться хоть немного дальше от Рю, изрыгая ругательства. Кохаку насмешливо фыркнул, склоняясь над ним, и жарко выдохнул в ухо:
- Придумайте что-нибудь новое, Токугава-сан. Все это я уже слышал.
Минору дернулся, пытаясь отодвинуться, но тщетно – легко касаясь губами его шеи, скользя языком по изгибам ушной раковины, Рю медленно пытал своего нервно дрожащего пленника, проклинающего его на все лады. Наконец, остановившись, Кохаку заметил, сдвинув брови:
- Слышала бы вас ваша матушка, капитан. Она бы ни за что не поверила, что ее отпрыск умеет столь затейливо ругаться. Пожалуй, я должен это прекратить, - закончив фразу, Рю неожиданно впился поцелуем в губы Минору, но почти сразу отпрянул, вытирая выступившую на нижней губе кровь.
- Кусаетесь, капитан? Сколько страсти, мне даже неловко…, - процедил Кохаку, сузив глаза, и переключил свое внимание на иные чувствительные части тела Токугавы. Мягко сжав пальцами левый сосок Минору, перекатывая его и лаская большим пальцем, губами и языком Рю дразнил второй сосок бейсболиста, с легким удовлетворением заметив, что против воли своего хозяина тело Токугавы откликалось на действия Рю. После нескольких минут ласк, одновременно поглаживая мускулистые бедра все еще пытающегося вырваться бейсболиста, Кохаку убедился, что первая из его целей достигнута и встретился глазами с Минору, мучительно алеющим от негодования, напряжения… о, да, возбуждения.
- Боже, Токугава-сан, я и не ожидал, что у вас встанет так быстро. Я-то думал, придется трудиться куда дольше, - заметил Рю, вызывающе облизнув губы и продолжая одной рукой поочередно массировать и пощипывать покрасневшие соски Минору, а другой лаская твердый, налитый кровью член. Немного полюбовавшись выражением лица Токугавы, Кохаку опустился ниже, медленно обвел языком головку и, игнорируя хриплые проклятия над ухом, умело принялся ласкать напряженный орган Минору, отметив про себя, как тот подавился очередным ругательством и не смог подавить дрожь возбуждения, пронзившую все тело. После нескольких минут таких пыток, Токугава был в руках Рю, словно мягкий воск, весь дрожа и плавясь от прикосновений, и уже безропотно принял поцелуй Кохаку, горячий и глубокий. Измученный сладким издевательством, Минору был уже близок к концу, когда Рю внезапно остановился, последний раз скользнув языком от основания к головке члена и замер, глядя в затянутые пеленой страсти глаза Токугавы.
- Нравится, капитан? – поинтересовался Кохаку абсолютно невозмутимым тоном, словно спрашивал о чем-то абсолютно невинном и отвлеченном, вроде мороженого с шоколадной крокой.
- Забери тебя дьявол, Рю! – выдохнул тот, вздрагивая всем телом от ласк, ставших вдруг практически невесомыми – лишь легкое движение ладони. Кохаку остановился, и Минору зашипел от разочарования. Дьявольски улыбаясь, Рю выждал около минуты, затем вновь принялся умело ласкать член Токугавы, постепенно наращивая темп, и снова остановился, когда напряжение достигло предела. И еще раз все повторилось, пока Минору не взвыл:
- Рю, ненавижу тебя! Дай мне уже кончить!
Демоны внутри Кохаку бесновались и хохотали. Вторя им, он тихо засмеялся и предложил, склонившись над своим поверженным соперником:
- Попросите меня, Токугава-сан.
- Катись к дьяволу! – был ответ. Кохаку отстранился и убрал руки, равнодушно усмехнувшись:
- Вы действительно хотите именно этого, капитан?
Рука Рю вновь скользнула на бедро Такугавы, поглаживая чувствительную внутреннюю сторону, лобок, едва задевая член. Бейсболист зашипел и задрожал, кусая губы, наконец, выдавив из себя:
- Сделай это… пожалуйста…
Кохаку не надо было долго упрашивать. Пара движений рукой – и Минору забился в судороге оргазма, скрутившей его тело. Рю, поднялся, вытирая ладонь платком от капель спермы, дал Токугаве отдышаться пару минут и заметил:
- Сейчас, Токугава-сан, вы ничем не лучше меня. Ваше тело, как оказалось, способно так же страстно отзываться на мужские ласки. Кстати, насиловать вас я вовсе и не собирался. Во-первых, вы не мой тип. Во-вторых, мне не интересно, когда партнер не может, или же не хочет отвечать на мои действия. Не вижу в изнасилованиях ничего привлекательного, знаете ли.
Минору лишь тяжело дышал, мучительно осознавая произошедшее.
- Теперь, - продолжил Кохаку, - у меня есть на вас милый маленький компромат, который увидят все ваши знакомые, если я хотя бы еще один раз почувствую, что ваша шайка причиняет мне какие бы то ни было неудобства. Я ясно выражаюсь?
Медленно, очень медленно Токугава кивнул.
Кохаку собрал камеру, упаковав в футляры ее и штатив, и в последний раз повернулся к Минору, аккуратно вложив тому в связанные руки канцелярский нож и бросив рядом с одноклассником пакет с его вещами.
- Полагаю, учитывая ваши успехи в секции выживания, вы сможете освободиться от веревок, капитан.
Развернувшись, Рю вышел и закрыл за собой дверь.

Все это пронеслось перед глазами Кохаку в мгновение ока. Рю мотнул головой и вернулся к приготовлению кофе.
«Подростки жестоки. Я в этом случае был ничем не лучше. Но, по крайней мере, они тогда оставили меня в покое»
Аники разлил в высокие стеклянные кружки готовый кофе, добавив немного амаретто, украсил каждую кружку шапочкой из взбитых сливок и вишенкой сверху. Водрузив свой шедевр на поднос, и добавив несколько вазочек с печеньем, конфетами, тарелку со свежими пирожными и баночку апельсинового джема, Кохаку прошествовал в столовую, быстро и ловко накрыв стол.
- Налетай, - мягко улыбнулся он, усаживаясь за стол напротив Ри.

И все же отношения двух братьев не могло испортить ничто. Даже та маленькая тайна Рю, которая совершенно случайно стала явной, ничуть не испугала Рея. Даже то тепло, с которым он относился к старшему брату никуда не ушло. У него своя жизнь, поэтому Кохаку должен прожить ее так, как он считает нужным, не иначе. Да и чего в современном обществе только не увидишь, так что пугаться подобных мелочей просто глупо. Было так приятно сжимать Кохаку в объятиях, что просто не хотелось его отпускать, правда, когда Рей начал чувствовать неосознанное влечение к брату, стало немного не по себе, и он поспешил исправить ситуацию, напомнив Рю о вкусняшках, которые он ему обещал. Ответ был до боли прост, но имел, по мнению Реймонда двоякий смысл.
- Ох, Ками, ты меня с ума сведешь, Ри… - сказал брат. Браун даже на секунду задумался о том, что Кохаку имел ввиду на самом деле. Заморачиваться не хотелось, особенно, если учесть то, что в свете последних событий Рей может надумать чего-нибудь лишнего, а это уже точно могло повлиять на отношения братьев. Да и на раздумья времени дано не было. Практически сразу Рю потащил Реймонда за собой, видимо на кухню. Психолог уже предвкушал то, как он будет лакомиться отменными сладостями, которые Кохаку выбирал всегда с особой тщательностью. Ни разу Рей не остался недоволен угощением брата. Вскоре, родственники оказались в столовой, которая по своей шикарность ничуть не уступала гостиной. Можно даже сказать, что она радовала глаз больше. Браун принялся рассматривать все, что находилось в помещении, было так любопытно. И обязательно хотелось все потрогать, только вот лучше этого было не делать, кто знает, что может произойти. Кохаку оставил Реймонда в столовой, а сам направился на кухню. Да и его слова: «- Располагайся, Рей. А я отправляюсь колдовать» говорили именно о том, что сейчас начнется готовка. Мягко, даже как-то по-детски, улыбнувшись, Рей крикнул вдогонку брату: «Мне побольше сахара, добрый волшебник» и принялся рассматривать помещение. Красиво, ничего больше не скажешь. Мягкие, нежные тона, которые просто переполняли эту комнату, радовали глаз. Психолог постепенно начинал привыкать к подобной обстановке, но вот только ему не хватало столь приятного глазу холодного оружия, коим была переполнена несчастная квартира Ноэла. А ведь именно Кохаку пробудил в своем брате столь странное пристрастие. Стоило только Реймонду увидеть какой-либо экзотический клинок, как он был готов выложить всю зарплату для его покупки. Наверное, поэтому Рея никогда не отпускали в магазин одного. Бывали случаи, когда Ри уходил за хлебом, а возвращался с… ну тут все понятно, даже продолжать не стоит. Просто в те моменты Рею казалось, что Саманта гораздо старше его.
Медленно проскальзывая любопытным взглядом по картинам, которые висели в столовой, Браун заметил, что вкус у Кохаку почти не изменился. А значит и сам Рю остался прежний… И принесет он что-нибудь вкусненькое (XD), как раньше. От одной мысли о том, что сейчас притащит братик, на душе становилось как-то сладко и приятно.
Звук тихих, размеренных шагов донесся со стороны кухни, поэтому Ри просто не удержался и резко обернулся, оторвав любопытный взгляд от произведений искусства. Увидев то, что было на подносе, который принес Кохаку, психолог чуть не ахнул от восторга. Все было слишком красивым и аппетитным. Быстро накрыв на стол, Рю произнес заветные слова, которые прозвучали практически так же, как команда «Фас!» для собаки. Широко улыбнувшись, Реймонд присел на стул. Сейчас все будет как раньше, когда братья были гораздо младше… Только на этот раз разговор будет не о том, как весело они сегодня погуляли и каким вкусным оказалось то мороженое… Нет, Рей хочет знать о том, где пропадал его аники все эти годы, ведь они не виделись так давно, казалось, что с того момента столько воды утекло… Только вот отношения ничуть не изменились, к счастью. Иногда долгая разлука причиняет лишь боль, но не сейчас….
- Кохаку~ - протянул Браун, мягко улыбнувшись. – А расскажи о своей жизни за то время, которое мы не виделись… Мне же любопытно.
Правда, дослушать Рею не удалось. Разговор был бестактно прерван противным писком пейджера. Браун не удивился этому, ведь он с самого утра ждал сообщения от своей ассистентки.
- Извини, - негромко сказал он и взглянул на маленький экран. На нем виднелось всего несколько слов: «Эксперимент прошел успешно. Ты нужен». Прочитав это, Реймонд тут же сорвался с места и выбежал из комнаты.
- Кохаку, прости, это срочно, по работе. Все улажу и вернусь, - выкрикнул психолог уже из прихожей. Найдя небольшой листочек, он быстро начирикал на нем свой номер.
- Все, я ушел, оставил тебе свой номер телефона, так, на всякий случай.
И дверь захлопнулась…
---> психушечка --> лаборатория